Лейтенант ответил, что, к несчастью, будет как раз дежурить, но после ужина зайдет пропустить стаканчик и послушать ваше пение, — похоже, оно того стоит. Вот тебе, сопляк, мой рождественский сюрприз — доволен?
Все это я, сидя в кухне, нацарапала на оборотной стороне листка со списком покупок и сейчас отнесу ему наверх. Приставать со своими приглашениями к несчастному лейтенанту мне было стыдно; он, должно быть, принял меня за нимфоманку… Между прочим, он довольно хорош собой — немножко тощий, но послушай, папа, не могут же все мужчины весить сто кило. А он, по крайней мере, не выпивоха какой-нибудь… К тому же плевать я на все это хотела — как только он выполнит свою задачу… Что же мне надеть-то сегодня вечером? Новый передник? Какая уж тут соблазнительность… Впору вешать на шею табличку: «Хоть кузов несколько и трахнутый, но модель коллекционная, не боится подобных передряг — требуется водитель сорвиголова».
Дневник убийцы
В деревню за подарками мы отправились все вместе… Джини осталась дома одна — все, наверное, перерыла… Ты как следует все перерыла, Джини? Тебе подарка не будет, ты не член семьи. Мы разошлись в разные стороны, каждый покупал по отдельности: ведь неинтересно, если заранее знаешь, что тебе подарят. В одной витрине висела джинсовая куртка с золотыми пуговицами — Шэрон в свое время сказала, что хотела бы получить такую же на Рождество, но Господь призвал ее к себе…
Плевать мне на Шэрон.
Я зашел к оружейнику.
Теперь мы все в своих комнатах — упаковываем подарки. Папа с мамой получат прелестный сюрприз, мы приготовили его нынче ночью.
Прочитал твои глупости относительно лейтенанта Как Бишь Его. С каких это пор полиция в силах помешать садисту орудовать где угодно и как угодно? С тех пор, как ей стала оказывать содействие Джини Воровка? Со смеху лопнешь…
Оружейник продал мне охотничий нож с выдвигающимся лезвием; хорошее лезвие — острое. Очень острое. Ладно, дорогая, я покидаю вас, потому что вечереет, а мне еще нужно много чего организовать… Уже пять! Как время бежит. До вечера!
Дневник Джини
5.30. Только что заскочила туда, чтобы узнать, прочитал ли он мою записку. Прочитал. А я прочитала то, что оставил он. Должно быть, мы едва не столкнулись.
Очень острое лезвие. Смотрите-ка, он якобы вот так вот, среди бела дня, не скрывая лица, явился к оружейнику в местечке, где только что произошло убийство, и хочет, чтобы я в это поверила? Да его в десять минут отыскали бы, нет проблем! Совсем дурехой меня считает. К чему это вранье? Перерою-ка я все у них в комнатах — нужно сменить простыни, вчера времени на это не хватило.
12. УДАРЫ НИЖЕ ПОЯСА
Убийца
Ты рылась в наших спальнях. Перелапала все бумаги, перевернула все вверх дном. И что же ты искала? Ах да, нож! Знаешь, будь ты поумнее, тебе пришлось бы обыскивать вот так одну-единственную спальню, и тогда я бы завел об этом речь лишь потому, что она оказалась бы моей, сечешь?
Ты скажешь, что я не знаю, рылась ли ты у других.
Но разве я ошибаюсь?
Дневник Джини
6.15 — только что поднялась к себе принять капли; под дверью лежала бумажка. Откуда он знает, что я перерыла все спальни? Блефует? Или беспрестанно наблюдает за мной, делая вид, будто разговаривает с другими?
И что еще за сюрприз для предков? Электрический стул, что ли?
Куда запропастились эти капли? Вот они. Вечером буду держать магнитофон при себе. На всякий случай. Хватит болтать, пора вниз.
Дневник убийцы
У всех приподнятое настроение. Елка сияет всеми огоньками, очень красиво. Мама пошла наводить красоту, папа — облачаться в вечерний костюм. За ужином будет отец Карен, супруги Беари с малышом, Кларисса и доктор Милиус… бедняга, после происшедшей (очередной!) трагедии его никак нельзя оставлять одного!
А в чем же буду я? Не стоит раскатывать губенки, Джини, не настолько я глуп, чтобы описывать тебе свою одежду. Выглядеть я буду прекрасно, это уж точно. Мы прекрасно будем выглядеть — и я, и мое лицо. Слышала про такую штуковину, которая забирается в людей и ест их изнутри? Я, может быть, уже потихоньку пожираю тебя, Джини, и прежде, чем ты это осознаешь, ты будешь совсем как я. Разве ты не испытала бы сейчас удовольствия, убив меня?
Мама сказала, что ты будешь сидеть за столом вместе со всеми, потому что Рождество. Мило, не так ли? После ужина мы станем петь гимны. Придет твой фараон. А на десерт — труп Клариссы… Прелестная ночь, священная ночь, блейте, толпы глупых баранов, пастуху на вас плевать, а звезда, которую вы высматриваете в небе, — всего лишь отблеск моего ножа в ваших глазах!