Маг расхохотался так, что его кудрявая с проседью борода начала подпрыгивать.
– За двадцать пять диалов я тебя куплю, а яблоки твои и десяти не стоят.
– Помилуй Оркус, какие десять, милый господин!? – возмущенно встрепенулся продавец фруктов, набивая цену. Вообще-то мешок яблок и пяти бронзовых монет не стоил, но не было в Хасаре такого торговца, что не пробовал всучить дармовые вещи хотя бы за монетку. – За двадцать могу отдать, не меньше!
– Такие же яблоки у меня. За восемь отдам… – послышался за спиной мага голос слаще тростниковой патоки. Обернувшись, он увидел приземистого толстого человека с узкими поросячьими глазками и угодливой улыбкой. – Мой прилавок через дорогу, добрый господин. Пошли, восемь диалов и полный мешок яблок твой.
– Махтиш, будь ты неладен, чего тебя опять принесло! Убирайся к своим гнилым казмекам, выкидыш Бездны, и не переманивай моих покупателей! – на дарском языке, на котором говорили хасарцы, огрызнулся торговец, а затем, снова перейдя на общепризнанный геллийский, с улыбкой обратился к магу: – Плохой товар у него, господин, порченый. Хуже в Хасаре не сыскать! Вижу, издалека ты прибыл и добрый человек такой, за семь отдам. Ничего для тебя не жалко.
Ставя точку в торге, он протянул руку с мешком яблок своему покупателю. Маг достал из-под плаща кошель, который, как показалось торговцу, грозно рыкнул, когда хозяин засунул туда руку, и, отсчитав семь бронзовых монеток, протянул их через прилавок, высыпая в загорелую ладонь. Слушать вновь начавшуюся перебранку маг не стал, направившись прочь от прилавка.
Медленно двигаясь сквозь снующую в разные стороны разношерстную толпу, он с любопытством рассматривал товары. Те, что заинтересовывали его своей необычностью, маг подходил и внимательно рассматривал, задавая вопросы их владельцам, словно собирался купить. К разочарованию последних, мужчина разворачивался и шел дальше, все так же не спеша проходя мимо очередных палаток, пока его не окликнул голос:
– Кеий, вот ты где!
Маг обернулся на окрик, прозвучавший на ставшем уже родным квихельском языке, известном лишь единицам. К нему проталкивался через толпу крепкий высокий мужчина лет сорока пяти в таком же черном плаще, как и он. Отличие между ними было в том, что под этим самым плащом мужчина был вооружен с головы до пят.
– А ты никак потерял меня, Гожо? – без интереса спросил Кеий, дождавшись своего путника.
– Ну конечно же! Обвиняй меня давай! В этом адском котле за собой-то сложно уследить, а тут еще ты да… – зло бурчал Гожо, но вдруг резко остановился. – А где Селир?
– Не знаю. Сбежал, пока я покупал подарок жене. Пытается пробраться во дворец, наверное.
Темно-карие глаза Гожо приняли форму круглых монет, а рука инстинктивно начала поглаживать рыжеватую курчавую бороду, доходившую до шнуровки плаща.
– Вот вы все какие-то странные, маги, – наконец, вздохнул квихельм, вновь начав движение. – У тебя сын родной в чужом городе шарахается, а ты и в ус не дуешь!
– Повторяю, скорее всего, он пытается попасть во дворец Берханов. Селир маг, Гожо. Уж от пары тройки ярмал ему хватит ума отбиться.
– Ему восемь лет всего!
– Значит, получит по заслугам, и это будет ему уроком. Нас не так уж и много, так что убивать его точно никто не станет.
– Вот и берись после такого магов охранять… – раздраженно пробурчал себе под нос Гожо.
Маг и квихельм достигли центральной площади, где развернулось зрелищное представление известных во всем мире кемизских акробатов. Хотя в Квихле Кеий видел намного более опасные трюки, он все равно с интересом наблюдал за совершенством, грацией и силой тренированных тел, пока не вспомнил про важное дело, которое, собственно, и привело их в Хасар.
– Ты нашел мальчишку? – как бы между прочим обронил маг.