Я стою, скрестивши руки,
И с поникшей головой.
Отчего ж иные звуки
Снова властны надо мной?
И привычною мечтою
Я лечу в далёкий храм,
Где недвижною волною
Стынет чёрный фимиам.
Ряд светильников багровых
Зыблет огненный язык,
И в дыму лампад лиловых
Еле виден тёмный Лик…
Там паду на хладный камень,
Весь дрожа, простёртый ниц.
Знаю, вспыхнет бледный пламень
Из-под дрогнувших ресниц.
Вмиг падёт покров туманный,
И воспрянет в блеске сфер
Красотою несказанной
Осиянный Люцифер.
………………………………
Благ и кроток лик Мадонны
В мягком отсвете лампад.
Еле видимы, колонны,
Затенённые, стоят.
К ЖИВОЙ[64]
Сила пара и электричества — ничто перед бешеной силой отточенной воли.
Пускай холодною землёю засыпан я….
Я в могиле схоронён,
Обо мне справляют тризны,
Но несёт мне вещий звон
Зов покинутой отчизны.
И когда под шум дерёв
Надо мной звучат молитвы,
Я ищу в обрывках слов
Бред любви иль грохот битвы.
Слышу — вновь в душе моей
Грозный вихрь летит по струнам,
И опять в дыму страстей
Стал я пламенным и юным.
Дрогнут крылья за спиной…
Тайный холод в сердце канет.
Неподвижною волной
Ночь грозящая настанет.
Я лечу вперед, вперед,
Над безмолвною землёю,
И за мной змеится след
Серебристой чешуёю.
То, что было, не прошло.
Всё покорно воле смелой…
Сквозь узорное стекло
Смутно виден полог белый…
Я прильну к устам твоим,
Опьянённый алой кровью,
Ночь пройдёт, пройдёт, как дым,
Между пыткой и любовью.
Истомишься до утра
Дрожью огненных объятий…
Чу!.. Петух… Лететь пора
Мне в обитель мёртвых братий.
Вновь глубоко под землёй
Я лежу. Сомкнуты вежды.
Сосны шепчут надо мной
Сказку белую надежды.
И когда под шум дерёв
Надо мной поют молитвы,
Я ловлю в узорах слов
Бред любви иль грохот битвы.
ИНКВИЗИТОР [65]
Уныние граждан достигло крайней степени,
когда распространилась молва о полученном
будто бы Папою доносе с неопровержимыми
доказательствами, что волк в шкуре овечьей,
проникший в ограду Пастыря, слуга дьявола,
притворившийся его гонителем,
дабы вернее погубить стадо Христово,
глава сатанинского полчища — есть не кто иной,
как сам великий Инквизитор.
Брожу задумчив и согбен,
Окутан чёрной власяницей.
Давно я сверг желаний плен
И не воздам за зло сторицей.
Во имя Бога на костёр
Я шлю людей единым словом,
И, видя казнь, мой ясный взор
Горит веселием суровым.
Но только полночь настаёт,
Я вверх лечу, как лист осенний.
На шабаш правлю мой полёт,
И реют вкруг ночные тени.
А там кипит бесовский пир,
Гремят приветственные клики,
Хохочет сатанинский клир
У трона Чёрного Владыки.
Но вот желанный час приспел,
И я в безумстве вожделений
Ласкаю груды женских тел
В изгибах бешеных сплетений.
Когда ж в объятьях пылких дев
Я голос страсти успокою,
Под их торжественный напев
Прощаюсь с Бледным Сатаною.
И вот я снова у окна…
Так чутко спит немая келья…
В углах смеётся тишина
Улыбкой странного веселья.
И льёт неверные лучи,
Дымясь, светильник у порога,
Ко мне! Входите, палачи!..
Иду карать… Во имя Бога!
вернуться
64
В альманахе «Гриф» № 3 (1905 г.) это стихотворение приводится с подписью: Е. М.
вернуться
65
В альманахе «Гриф» № 2 (1904 г.) это стихотворение приводится с подписью: М. Ф. Ходасевичу