Не привыкшие к темноте после солнечного дня глаза не имели возможности видеть первые пять минут. Герман полз на корточках по темному узкому проему на ощупь. Вдруг стало происходить что-то немыслимое. Появилась тонкая полоска света чуть впереди.
– Что это за свет? – спросил Риц.
– Это солнце. Оно попадает сюда сверху. Дело в том, что купол этой пещеры – камни, по которым мы спускались. Через проемы между ними сюда проходит свет, воздух и дождевая вода.
Огромная пещера, озаренная солнцем, вдруг предстала перед Германом. Сотни солнечных «зайчиков» заполонило периметр. Они рождались от смолы. Вся пещера сверху донизу была покрыта толстыми слоями смолы. Одна искра и был бы взорван весь остров.
Наполнение бочек смолой, а потом их подъем и доставка до дома заняло около пяти часов. Солнце начинало заходить. Появлялись первые яркие вспышки звезд.
Риц помахал рукой всей семье и направился в сторону замка.
Семья грозного верзилы была за спиной Германа, когда в голове путника промелькнула мысль, что, быть может, он больше никогда их не увидит. За такое короткое время знакомства с ними, не смотря на все сложности общения и на их черствость, Риц почувствовал тепло и любовь, вырывающуюся наружу.
Грусть заволокла глаза Германа в виде подобия слез. Картинка перед взором помутнела, потемнела и стала совсем серой. Так начинало темнеть, и Риц успел дойти вовремя до серого огромного замка.
Замок был сделан из чистого неотшлифованного грубого камня. Везде выступали острые края, напоминая клыки и колья. Массивная деревянная дверь, измотанная временем и покрытая мхом, держала на себе висящую табличку. На деревянном куске ножом была выцарапана надпись: «Оставь все, что ты ненавидишь позади».
Герман принял информацию к сведению и взялся рукой за ручку. На удивление дверь открылась без усилий, без скрипа, совсем бесшумно.
Риц вошел в замок, и дверь захлопнулась.
Пришелец оказался в округлом помещении, напоминающем башню. Со всех сторон прямо в стены были вмонтированы четыре камина, что тонкой линией были соединены напольным рисунком. На полу ровно по центру башни, на пересечении четырех линий изображения, был образован круг, в сердце которого размещался очаг, ожидавший огня.
На противоположной стороне по отношению к двери разместилась огромная винтовая лестница, ведущая на этаж выше. Отсюда, с этого ракурса, казалось, что замок – это лишь одна огромная башня.
Ощущая на себе чей-то взгляд, Риц прошел вперед к лестнице. Не видя на ней никого и не слыша ни одного звука, он стал подниматься. Ступени были невысокими, каменными, на вид точно глыбы. Казалось, что эта лестница нескончаема. Герман сделал шаг за шагом, пройдя уже не малое расстояние. Вдруг. Голос. Смех. Скользкий, холодный, будто сама смерть.
Путник остановился. Он насторожился, пытаясь уловить хоть шорох, хоть один шажочек. Но ничего больше не было слышно. Все стихло, и наступила гробовая тишина.
– Кто здесь?! Я слышу твой смех! Ответь же мне. – закричал Риц в надежде никого не услышать. Отсутствие кого-либо в этом мире приводит его не к страху, а к спокойствию.
Герман продолжил подниматься. И, к его удивлению, пространство вокруг становилось только темнее. Пропали окошки, не было ни одной, покрытой трещинами, двери. Не было надписи «выход из этого мира». Одно разочарование.
И вдруг опять смех. Громче, противнее. Герман начала бежать.
– Кто здесь? Выйди! Покажись.
Но голос лишь усилился, смех зазвенел в ушах Рица, давя н нервы. Герман пытался нащупать мнимую фигуру перед собой. Темнота, достигнув пика, закрыла для молодого человека вид, на окончание лестницы и начало коридора. По левую руку оказалась дверь. Она открылась по велению невидимого существа, и пронизывающий и нездоровый свет, подобно боксеру, ударил Германа в лицо. Он ослеп на минуту, потеряв ориентиры.
Зрение вернулось, и вместе с ним появилось чувство презрения. Что-то темное и ноющее давило на сердце юного психиатра. Герман стоял в светлом помещении, напоминающем коридор. Под ногами располагался красный ковер, ведущий вперед. Стены были увешены зеркалами разных размеров и форм. Круглые, квадратные, овальные, они были разных размеров, то большие, то маленькие. В глаза бросилось разнообразие рам, зеркала были в золотых, серебряных и медных рамках. Отражающие поверхности весели и ждали, когда появиться отражение. В этот момент, неприсущая Герману ненависть стала накатывать волнами, пытаясь затащить в неведомую беду.
«Как много зеркал. Как много отражений» – При этой мысли он вспомнил слова Чавенко. И тут же ощутит опасность.
Вдруг из рядом стоящего зеркала справа вылезла бледная рука. Пытаясь ощутить что-то на своем пути, она испытывала попытки схватить гостя. Герман отпрыгнул назад и наткнулся спиной на дверь, что захлопнулась сама собой и сама же затворилась на засов с другой стороны.