— Зачем?
— Исчезнет информация.
— У нас есть все возможные базы данных по людям.
— Поэтому мы можем оказать человеку медицинскую помощь.
— Зачем?
Она все глубже проваливалась в звенящее забытье. Она что, так и сдохнет, слушая их бесконечную трепотню? Раньше мехи так не медлили.
— Эй! — позвала она. Как ей казалось — вызывающе насмешливо. На самом деле — еле слышным шелестом, не голосом. Но мехи сразу умолкли. — Думаете, вы можете все? Нетушки! Вы не сможете сказать это — жизнь прекрасна… твою мать!
Она уже не почувствовала, как ее поднимают с земли — тщательно рассчитанным усилием, чтобы не повредить и без того нефункционирующее тело последнего человека.
И уже не слышала слов меха:
— Я могу сказать это. Жизнь прекрасна твою мать.
— Это спам, — сказал второй.
УХОД ПО МИСТИКЕ.
Они все-таки настигли его. Они долго искали, гнали, шли по следу, как давно уничтоженные человеческие собаки (выжили лишь те, кто скрылся в лесах, одичал). Они шли, оставляя за собой ослабевших и сонных, опустошенные Банки донорской крови, обезлюдевшие города, в которых их не выросшие дети играли в футбол человеческими черепами. Они знали, что когда-нибудь найдут, настигнут его — и это будет высшим пиком их существования, незабываемым впечатлением, о котором потом веками будут рассказывать легенды…
Они настигли его. Они не торопились, о нет, они не торопились. Они вдоволь насладились долгожданной игрой. Пугали еле слышными шорохами в ночи, прикосновениями невесомых невидимых крыльев, эхом потерянных голосов, тенями, скользящими по границам восприятия… Они пили его страх, его неверие, его панику и отчаянье. Наслаждались теплом, исходящим от человеческого тела — теплом, которое не могло заменить ни пламя костра, ни кое-где еще действующее электричество, ни даже радиоактивный жар оставленных атомных станций. Они наслаждались Жизнью.
Даже когда человек сумел уничтожить одного из них, он доставил им удовольствие — вспышкой свирепой радости, ярости и короткого торжества — энергией эмоций, которые были им уже не доступны. Они наслаждались, когда рвали зубами его тело, наслаждались, выпивая… смакуя горячую кровь из его вен — каждый глоток был мал и драгоценен. Даже умирая, он вместе со своей кровью одаривал их давно не пробованным деликатесом человеческих ощущений.
…То, что лежало перед ними, было просто осушенным бурдюком, обескровленным мешком из костей и кожи. Исчезло все то, что заставляло искать его, жаждать, любить и любоваться им. Исчез сам человек.
Последний человек Земли.
Вампир оглядел своих товарищей. Вот их ни любить, ни жаждать… ни выпить он не мог.
— А что дальше?
УХОД ПО НФ.
Лекция по истории планеты, которую вымершие аборигены называли Земля, подходила к концу. Космические туристы, скучая, зевая и обмахиваясь проспектами, еле тащили свои усталые конечности к последнему экспонату. Экскурсовод, заслоняя собой стенд, выдержал паузу.
— А здесь мы видим последнего живого землянина!
Он посторонился, предъявляя человека восхищенным взорам. Туристы прильнули к экрану.
— Это что, действующая модель?
— Разумеется, нет! — оскорбился экскурсовод. — Это клон человека, который действительно существовал в так называемую атомную эпоху. Используя сохранившуюся информацию и память клона, мы воссоздали наиболее подходящие для него условия жизнедеятельности…
— Глядите, он двигается. Он… смотрит на нас! Он нас видит?
— Разумеется, видит. Экран обоюдопрозрачен. Любому живому существу требуется некоторый набор впечатлений — иначе он просто не сможет существовать.
— Он говорит? Что он говорит?
Экскурсовод прислушался. Он выучил множество мертвых языков Земли, и один живой — на котором изъясняется единственный представитель человечества.
— Ну что, лупоглазенькие? — говорил представитель человечества. — Пришли на диковинную зверушку попялиться? Любуйтесь-любуйтесь, вас ждет такой же конец. Запрут в стеклянную клетку, будут пичкать синтетической дрянью, и будут на вас таращиться всякие космические ужастики…
— О, ничего особенного! — поспешно сказал экскурсовод. — Он приветствует вас.
— И какова продолжительность его жизни? — спросила альфа-центаврка, зачарованно рассматривая человеческое существо. — Я хочу рассказать своим, пусть заглянут сюда на досуге.
Сияние экскурсовода несколько померкло. Он сказал извиняющимся тоном:
— По правде говоря, это уже третий экземпляр…
— Не удается создать необходимые условия существования?
Экскурсовод замахал всеми своими конечностями — а их у него было немало.