Потом они ставили спектакль «Безымянная звезда», и там был такой персонаж, крестьянин — румынский, по-види-мому, — у него был черный парик, и он подходил к кассе, требовал билет, а кассирша ему отказывала, говорила, что нет билетов. И, вы знаете, вот тут я увидела в Володе актера, у него было что-то свое, в жестах, в манерах, с которыми он подходил и требовал настойчиво билет. Он приходил домой с рулонами бумаги, что-то рисовал, что-то клеил, очень увлеченно говорил об этом, что вот, мамочка, мы все делаем сами, и декорации. Я поговорила с Богомоловым, который был руководителем этого кружка, — из МХАТа актер. И он сказал, что ему нужно заниматься, обязательно нужно, что он талантливый мальчик.
Рязанов. А как же получилось, что он пошел в Строительный институт?
Нина Максимовна. Когда он кончал десятый класс и шло обсуждение, как во всех семьях, Семен Владимирович сказал, что он военный человек, ему хочется, чтобы сын получил техническое образование. Володя возразил:
«Вы меня спрашиваете, куда я хочу. Я хочу в театральный».
Но мы пытались его убедить, что этого не нужно делать, что нужно получить техническое образование. Потом мы с ним пошли к его деду Владимиру Семеновичу Высоцкому.
Он был человек железной логики и стал его убеждать. Он говорил: «Вот ты кончишь институт и потом можешь уже быть актером». Ну и Володя как-то поддался этому влиянию. У нас шел серьезный разговор, мы закрывались в кухне, и я ему говорила: «Ну что же ты, все мы против, а ты один хочешь нас всех переубедить».
Он говорил: «Я, мамочка, знаю, что ты в душе со мной согласна, но ты поддерживаешь всех других. Но увидишь: придет время, когда ты будешь сидеть в зале и рядом сидящему человеку, незнакомому, тебе захочется сказать, глядя на сцену: «Это мой сын». А я буду актером, и буду хорошим актером. И тебе за меня стыдно не будет». Но все-таки вместе с Игорем Кохановским, который поступал в Строительный институт, они сдали туда экзамены, и оба поступили, и Володя начал там заниматься. Прошло некоторое время, они сидели у нас дома с Игорем и занимались — я Володе достала у знакомых чертежную доску.
И вдруг я слышу из дальней комнаты какой-то крупный разговор. Я вхожу, смотрю, Володя залил чертеж, Гарик сидит работает нормально, а этот что-то ходит, волнуется.
Нина Максимовна достала старый мятый ватман с выцветшими пятнами довольно жуткого вида.
НИНА Максимовна. Извините меня, уже столько лет прошло, я его, этот чертеж, даже на пол стелила. Но вот этот чертеж, который он залил, взял и замазал все тушью. Замазал и говорит: «Все, я с этого момента в этом институте не учусь».
Рязанов. Это было прощание с техническим образованием…
Нина Максимовна. И летом он сдавал экзамены уже в Студию МХАТ.
Рязанов. И поступил с первого захода?
Нина Максимовна. Да, он поступил. На курс к Массальскому. Но там, в училище, был такой разговор, я случайно подслушала. «Какой Высоцкий? Это такой с хрипловатым голосом?» Я думаю, боже мой, значит, его, наверное, не примут, потому что у него голос какой-то не актерский. Но он сообразил, пошел к доктору, который лечил актеров, отоларинголог. Правда, его уже не было в живых, принимала его дочь, она Володю посмотрела и дала ему справку, я эту справку видела: голосовые связки нормальные, голос может быть поставлен. И, как мы знаем, в дальнейшем у него же была слышна каждая буква, он не шепелявил, ничего. Но была такая природная хрипотца. И он начал заниматься, очень увлеченно, раньше двенадцати ночи никогда не приходил.
Рязанов. А когда появились первые поэтические опыты, вы помните?
Нина Максимовна. Мне кажется, что это было на первом курсе, когда начались капустники. В основном Володя писал тексты для них. А гитара у нас в доме была всегда.
Рязанов. Он начал играть еще в детстве?
Нина Максимовна. Нет, он не умел играть, но все мои сестры играли на музыкальных инструментах. Все какие-то легенды ходят о том, что я, мол, ему первые аккорды показала. Я не знаю, может быть, кто-то и показывал ему эти аккорды. Но перед днем рождения, по-моему, ему было лет семнадцать, он мне говорит: «Ведь ты все равно будешь мне что-нибудь для подарка искать?» Я говорю: «Да, я хотела фотоаппарат купить». Он говорит: «Нет, ни в коем случае, я фотографировать не буду, потому что я не могу сидеть и корпеть, проявлять, закреплять. Не трать деньги. Ты лучше купи мне гитару». Это было просто тогда.