У экрана собралась.Говорил, ломая руки,Краснобай и баламутПро бессилие наукиПеред тайною Бермуд, —Все мозги разбил на части,Все извилины заплел —И канатчиковы властиКолют нам второй укол.Уважаемый редактор!Может, лучше — про реактор?Про любимый лунный трактор?..Ведь нельзя же! Год подрядТо тарелками пугают:Дескать, подлые, летают;То у вас собаки лают,То руины — говорят.Мы кой в чем поднаторели —Мы тарелки бьем весь год.Мы на них собаку съели,Если повар нам не врет.А медикаментов груды —В унитаз, кто не дурак.Это жизнь! И вдруг — Бермуды!Вот те раз! Нельзя же так!Мы не сделали скандала —Нам вождя недоставало:Настоящих буйных мало —Вот и нету вожаков.Но на происки и бредниСети есть у нас и бредни, —Не испортят нам обедниЗлые происки врагов!Это их худые чертиМутят воду во пруду.Это все придумал ЧерчилльВ восемнадцатом году!Мы про взрывы, про пожарыСочиняли ноту ТАСС,Но примчались санитары —Зафиксировали нас:Тех, кто был особо боек,Прикрутили к спинкам коек, —Бился в пене параноик,Как ведьмак на шабаше:«Развяжите полотенцы,Иноверы, изуверцы!Нам бермуторно на сердцеИ бермутно на душе!»Сорок душ посменно воют,Раскалились добела, —Во как сильно беспокоютТреугольные дела!Все почти с ума свихнулись —Даже кто безумен был, —И тогда главврач МаргулисТелевизор запретил.Вон он, змей, в окне маячит,За спиною штепсель прячет,Подал знак кому-то — значит,Фельдшер вырвет провода.Нам осталось уколоться —И упасть на дно колодца,И пропасть на дне колодца,Как в Бермудах, навсегда.Ну а завтра спросят дети,Навещая нас с утра:«Папы, что сказали этиКандидаты в доктора?»Мы откроем нашим чадамПравду — им не все равно:«Удивительное — рядом,Но оно запрещено».Вон дантист-надомник Рудик,У него приемник «грюндиг»,Он его ночами крутит—Ловит, контра, ФРГ.Он там был купцом по шмуткамИ подвинулся рассудком, —К нам попал в волненье жутком,С номерочком на ноге.Прибежал, взволнован крайне, —Сообщеньем нас потряс,Будто наш научный лайнерВ треугольнике погряз:Сгинул, топливо истратив,Весь распался на куски.Двух безумных наших братьевПодобрали рыбаки.Те, кто выжил в катаклизме,Пребывают в пессимизме, —Их вчера в стеклянной призмеК нам в больницу привезли.И один из них, механик,Рассказал, сбежав от нянек,Что Бермудский многогранник —Незакрытый пуп Земли.«Что там было? Как ты спасся?» —Каждый лез и приставал,Но механик только тряссяИ чинарики стрелял.Он то плакал, то смеялся,То щетинился, как еж, —Он над нами издевался:Сумасшедший — что возьмешь!Взвился бывший алкоголик,Матерщинник и крамольник:«Надо выпить треугольник!На троих его — даешь!»Разошелся — так и сыпет:«Треугольник будет выпит! —Будь он параллелепипед,Будь он круг, едрена вошь!Больно бьют по нашим душам«Голоса» за тыщи миль,Зря «Америку» не глушим,Зря не давим Израиль!Всей своей враждебной сутьюПодрывают и вредят —Кормят-поят нас бермутьюПро таинственный квадрат».Лектора из передачи, —Те, кто так или иначеГоворят про неудачиИ нервируют народ, —Нас берите, обреченных!Треугольник вас, ученых,Превратит в умалишенных,Ну а нас — наоборот.Пусть безумная идея —Не решайте сгоряча,Отвечайте нам скорееЧерез доку-главврача.С уваженьем… Дата. Подпись.Отвечайте нам! А то,Если вы не отзоветесь,Мы напишем… в «Спортлото».
Володарский. Помню, один раз он приехал такой печальный… Я говорю: «Ты что такой смурной-то? Где ты был?» Он говорит: «Да я был у Беллы Ахмадулиной».
Я говорю: «Что, там плохо было, что ли?» Говорит: «Я там пел песни, но знаешь, как-то ей это не очень интересно, все-таки она Поэтесса». И он сказал с какой-то такой затаенной болью, с огромным уважением, потому что она поэтесса, а вот вроде он… дворняжка… хотя она-то его очень любила и… он говорит: «Но ей это не очень интересно все, понимаешь, она стихи пишет». Он, конечно, очень хотел напечататься.