Элса снова принялась надраивать кухонный пол, а покончив с ним, занялась остальными комнатами, которых было восемь: смахнула пыль с деревянной мебели и подоконников, вынесла ковры на улицу и принялась выбивать их палкой.
Поднялся ветер, вздыбил платье Элсы. Пот бежал по ее лицу, струился между грудями. Она перестала выбивать ковер и прикрыла глаза рукой. Мутная, желтая, как моча, дымка постепенно закрывала небо.
Элса сдвинула шляпу и вгляделась в болезненно-желтый горизонт.
Пыльная буря. Новый бич Великих равнин.
Небо быстро меняло цвет, становясь красновато-коричневым.
Усиливающийся ветер с юга набросился на ферму.
В лицо ударило перекати-поле, содрав кожу с щеки. Колючее растение полетело дальше, вращаясь по спирали. С курятника сорвалась доска и ударилась о торец дома.
Раф и Тони выбежали из амбара.
Элса закрыла нос и рот платком.
Коровы испуганно мычали и толкались, подставляя костлявые крупы пыльной буре. От статического электричества их хвосты встали торчком. Мимо пронеслась стая птиц, они часто махали крыльями, пытаясь опередить пыль.
Ковбойская шляпа слетела с головы Рафа и зацепилась за забор из колючей проволоки.
– Иди в дом! – заорал он. – Я займусь животными.
– Дети!
– Миссис Баслик знает, что делать. Иди в дом.
Ее дети. На улице в такую бурю.
Ветер уже выл, наносил удары, швырял людей из стороны в сторону. Элса согнулась и, борясь с ураганным ветром, пробралась к дому.
Она кое-как поднялась по неровным ступенькам на засыпанное песком крыльцо и ухватилась за металлическую ручку, но тут разряд статического электричества сбил ее с ног. Оглушенная, она закашлялась, попыталась восстановить дыхание.
Дверь открылась.
Роуз рывком подняла ее на ноги и затащила в трясущийся, дребезжащий дом.
Элса и Роуз бегали из комнаты в комнату, от окна к окну, закрывая стекла и подоконники газетами и тряпками. Пыль сыпалась с потолка, просачивалась в крошечные трещинки в оконных рамах и стенах. Свечи на самодельном алтаре потухли. Из всех щелей выползли сороконожки, сотни сороконожек, они ползли по полу в поисках укрытия.
Дом сотряс такой сильный порыв ветра, что, казалось, сейчас сорвет крышу.
И этот гул.
Как будто на них на полном ходу несся грохочущий локомотив. Дом дрожал, словно тяжело больной, за стенами завывал безумный ветер-банши.
Дверь отворилась, муж и свекор Элсы, пошатываясь, ввалились внутрь. Тони захлопнул дверь и задвинул засов.
Элса привалилась к подрагивающей стене.
Она слышала, как хрипло, тяжело дыша, молится ее свекровь.
Взяла ее за руку.
Раф подошел к ним. Она понимала, что они оба думают об одном и том же: что, если дети играли на школьном дворе? Буря налетела быстро. Этот ветер не только вырывал из земли чахлые растения, он мог запросто унести целую ферму.
– Все с ними будет в порядке, – сказал Раф, кашляя от пыли.
– Откуда ты знаешь? – прокричала Элса, пытаясь перекрыть грохот.
В глазах мужа она увидела отчаяние – единственный ответ.
Лореда сидела на полу сотрясаемой ветром школы, брат притиснулся к ней, у обоих банданы закрывали рты и носы – совсем как у бандитов. Энт пытался храбриться, но вздрагивал всем телом при каждом особенно яростном порыве ветра, от которого в окнах звенели стекла.
С потолка сыпалась пыль, покрывала все вокруг. Лореда чувствовала, как песок собирается в волосах, засыпает одежду. Ветер накидывался на деревянные стены, выл высоким, почти человеческим голосом. Птицы в панике бились в окна.
Когда началась буря, миссис Баслик позвала их всех в класс, велела сесть на пол в самом дальнем от окон углу. Она пыталась читать им вслух, но никто не мог сосредоточиться, а вскоре и голоса ее уже не было слышно, так что учительница сдалась и закрыла книгу.
Таких пыльных бурь за последний год было не меньше десяти. Однажды весной неистовый ветер носил пыль двенадцать часов подряд, так что пришлось и готовить, и есть, и делать все домашние дела, задыхаясь от песчаной пыли.
Бабушка и мама говорили, что надо молиться.
Молиться.
Как будто все это закончится, если они запалят свечи и опустятся на колени. Очевидно же, что если Бог знает про людей, живущих на Великих равнинах, то хочет, чтобы они либо уехали, либо погибли.
Когда буря наконец отступила и в школе воцарилась тишина, покрытые пылью дети так и продолжали сидеть с расширенными от страха глазами.
Миссис Баслик медленно поднялась, и пыль потоком хлынула с ее колен. В песке, покрывавшем пол, остались очертания ее тела. Учительница открыла дверь, а снаружи сияло чудесное чистое небо.