— Да откуда здесь-то грузин с цветами?!
— Из самого института НЕРВ, Токио-три, — пожилой кавказец не обиделся на восклицание. — У меня цветы секретные: синие розы видишь? Эффект Черенкова, да! И сам я такой секретный…
Музыка тут не оглушала, так что все слова Егор прекрасно расслышал. Цветочник посмотрел на шеврон Егора, подмигнул:
— Канешно, нэ такой секретный, как ты. Ядерный физик я. Работаю в НЕРВ. Вон там… — сухая темная ладонь указала на юг, за спину:
— Гора Хаконе, а дальше — Фудзи. Где-то рядом. Секретно. Сам понимаешь.
Егор улыбнулся. Грузин поправил кепку — точно можно было посадить на нее вертолет, все как в кино! И продолжил:
— Но только с приборами — ни поговорить, ни выпить. Вот, завел на балконе гидропонику, сюда цветы привожу. Тут хотя бы люди… Тебе что лучше?
— Розовые… — подумав, Егор указал букет:
— Эти. Пускай будет в цвет волос.
— В цвет волос? Э, так я ролик видел, да! Это круче Рика Хонды! У нее просто танец и все, а твоя девушка — это… Это… Это как восход на Ушба! Нет, круче! Как закат! Вот! Но цветы…
Грузин решительно заслонил собой прилавок и сказал совершенно без акцента:
— Не покупай, пока не увидишь конвой.
Пока борта не нависли стеной.
Пока не упали сходни — жди.
И только рука в руке — приходи.
Не то, чтобы Егору сильно понравились рифмы, но уж больно важным сделался носитель кепки-аэродрома, и совсем без подначки посмотрели его разбойничьи глаза. Так что парень даже отошел от прилавка на несколько шагов. Переждав литавры, сухощавый кавказец добавил:
— Придешь — вас точно без очереди пропустят.
Видя, что Егор обижаться и убегать не спешит, объяснил:
— Серьезно, парень. Это очень, очень старая традиция. Нельзя заранее, совсем нельзя. Моя семья давно торгует цветами, у нас все приметы верные. Вот слушай, анекдот расскажу, да? Вот представь, НАТО завоевало Советский Союз…
Егор хотел засмеяться: это через воду, что ли? И глубинные на это все просто смотрели? Но передумал, не желая прерывать потешно надувшегося рассказчика, который снова заговорил преувеличенно по-кавказски:
— И самый главный их генерал спрашивает: пач-чиму в самый сэрдца Сибирь до сих пор красный флаг? А ему докладывают: в Новасибирске грузинский мафия не отдавает цветочный рынок!
Егор улыбнулся: не так анекдоту, как всему происходящему. Да и что не улыбаться: он-то свою девушку дождался!
— А вы помните Советский Союз? Как вы думаете, его надо было сохранить?
— Нет, я тогда был как ты. Кто бы подростка спрашивать стал! И вообще, у нас в Кутаиси референдума даже не было.
— А сейчас вы уже седой. Как думаете?
Заняв места напротив определенных причалов, корабли сделали поворот «все вдруг» и осторожно двинулись на швартовку. Продавец переложил с места на место красный и синий букеты, поглядел зачем-то на солнце. Промокнул глаза уголком снежно-белого платочка.
— Э! Вот паслюши, когда я был малчык, я дэдушка Реваз спрашиваль: ты хотель с бабушка Нино развестись? Вай, дедушка лавка ронял, кинжал хватал, глаза огонь, бурка черный крыло, совсем как ночь в КПЗ! Говорил: как ты мог падумать, что я хотель развэстись с моя любимая Нино! Нэт! Никагда! Потом черный крылья сложил, лавка поднимал, и тихонько так говорил: развестись — нет. Зарэзать — да!
Музыка сделалась громче — наверное, на балконе сейчас кроме музыки ничего не слышно и ни о чем думать не получается. Пожалуй, в такой момент и правда без мыслей лучше. Случайно посмотрев на часы, Егор поспешно перевел взгляд на букеты: невыносимо было видеть, как много еще остается времени.
— Так вот, парень, — выдох грузина пошевелил цветы. — Советский Союз был как бабушка Нино. Зарезать часто хотели — но вот развод… Зачем? Громадный рынок, всем что-то надо. Все что-то купят: кто мандарин, кто апельсин, кто тюльпан. От Бреста до Анадыря никаких таможен, пошлин, виз, международных паспортов… А потом бабушка Нино взял и умер. И теперь я должен, как в том анекдоте, скакать от радости, что я «сапсем адын!»