К счастью Зорон не был простым.
Ему спасла жизнь высота стула: тень не рассчитала прыжок и, целясь в шею, с оглушительным грохотом сбила его вместе со стулом и столом на пол. Зорон ударился головой о пол, но успел, защищаясь, выставить руку перед горлом. Тень, как животный хищник сразу же кинулась перегрызть именно его. Но сделала ошибку.
— Успокойся! — крикнул Зорон, второй рукой пытаясь защитится от тени, которая полосовала ему руку когтями, пытаясь добраться до горла в приступе нечеловеческой ярости. — Я не собираюсь тебе вредить!
Они барахтались на полу в мокрой луже на осколках стекла. Запах крови приводил тень в еще большее неистовство.
— Ты не хочешь меня убивать! Иначе убила бы сразу же, как только поняла, что в доме еще кто–то есть!
Можно было уже мысленно готовиться к быстрой и болезненной смерти, но тень, тяжело дыша, отползла в сторону и вытащила из ладони осколок:
— Я не хочу… не хочу убивать, — она смотрела на Зорона очень внимательно, будто увидела в первый раз. — Ты мне поможешь?
Неожиданный поворот. Напускная наивность слетела с нее вместе с неумелой маскировкой. Больше притворяться не имело смысла.
— Да.
Человек тоже сел, пытаясь отдышаться и привести в норму сердечный ритм. Так, все цело, порезана только рука. Пустяки.
Зорон, хоть и ожидал такого поворота, но все же испугался. Черные глаза, чудовищная пасть — он заглянул в лицо смерти. И, к счастью, нашел нужные слова, чтобы её успокоить. Ох, и быстра же она!
Он испытывал скорее восхищение, чем страх. Помочь? Чем можно помочь существу, убившему бы за пару вздохов?
— Только есть два условия.
— Какие?
Задумчивый взгляд темно–багряных, почти черных глаз. Смазанная помада. С закрытой пастью она вновь выглядела очень миловидно и невинно. Прям даже и не скажешь, что эта прелесть пару секунд назад пыталась порвать его в клочья, и вот — мгновенно успокоилась, словно дернули переключатель. Фантастическое существо, красивое и уродливое одновременно. Спокойное и яростное.
— Первое, ты будешь говорить только правду.
— Хорошо, — после некоторого раздумья согласилась она. — А какое второе?
— Ты дашь изучить себя. Впервые встречаю тень вживую.
Зорон сидел, опираясь спиной в поваленный стол. Глубокие царапины неприятно саднили. Кровь тонкими струйками стекала по коже и капала на пол. Ну и денёк, доктор Зорон, ну и денёк!
И он нервно рассмеялся.
¹ Человек, люд, людь — раса горожан, в чистом виде давно исчезнувшая. Но основная часть горожан несет в себе именно эту кровь, так как будучи невероятно живучей и приспособляемой, человеческая раса подавила и растворила в себе множество других рас, дав жизнь невероятному количеству полукровок. Человеком зовется горожанин, доля чистой человеческой крови в котором превосходит все остальные. Люди наиболее приспособлены к магии и кудесничеству. Чем выше концентрация человеческой крови, тем больше врожденных способностей к изменению пространства вокруг себя.
Глава пятая. Я — Зорон
Тени — плотоядная разумная раса Города Сумерек, имитирующая социально–ролевую модель общества, повадки и телосложение людей. После долгого изучения представителя данной расы, я сделал вывод, что… «далее страница залита чернилами».
Примечание доктора Зорона: Проклятье!
Лежа в полосе света из приоткрытого окна чердака, маленький человечек тихо умирал.
Ему было лет двадцать с чем–то на вид, хотя на самом деле на десяток больше. Но полнота и почти детское лицо, создавали иллюзию вечной юности. Не просто рыжие, а чисто оранжевые, ярчайшего цвета волосы и густые брови, подбородок, будто никогда и не знавший щетины. Слабость от потери крови истончила и без того хрупкое здоровье, сделав кожу мертвенно серой, а пульс слабым и еле различимым. Отягощенному лишним весом и не привыкшему к такому количеству физических нагрузок, какая перепала на его долю за последние сутки, ему было трудно, почти невозможно выжить самому. Он отчаянно нуждался в помощи, хотя и не имел сил позвать врачевателя. Но тот пришел. Владелец чердака, доктор Зорон.
Он бросился к умирающему, готовый оказывать первую помощь, но бесконечное удивление заставило его остановиться:
— Серьезно? Это он?
Зорон посмотрел на пациента, потом на тень, и снова на лежащего в углу человека. Тому были две причины. Во–первых, данный юноша, или, если хотите, молодой мужчина уж никак не состыковывался с образом прекрасного, невероятного, восхитительного, чудесного, необыкновенного, и храбрейшего человека, которым его описала Кирстен, провожая доктора наверх, где и прятала своего «подельника». Ну а во–вторых, Зорон прекрасно знал его. Проверяя пульс и готовя лекарства, он шутливо осведомился у девушки:
— Ты точно уверена, что хочешь его будить? Нет, я спрашиваю не просто так, ты хотя бы осознаешь последствия этого поступка?
Как только они забрались на чердак, Кирстен бросилась к парню, и теперь, держа его за довольно пухлую белую руку, смотрела на доктора с таким подозрением, как будто именно он был смертоубийственным чудищем, с пастью полной острых, как иглы, зубов.
— Вылечи его! — в черных глазах явственно читалось продолжение: «иначе убью». Юмора она, в данный момент, похоже, совсем не воспринимала. Здесь все было очень и очень серьезно. Зорон испытал легкий укол разочарования. Несмотря на то, что эта женщина пыталась его прикончить, возрастающий интерес к ней основывался не только на желании изучить поближе новую для доктора расу, хотя и этого было предостаточно. Он чувствовал себя довольно легко в её обществе: ведь она уже показала худшее, что могла с ним сделать. Но такой как он и такая как она? Никогда бы не поверил!
— Как скажете, сирра тень, — вздохнул Зорон, послушно выполняя свою работу. Так уж сложилась судьба, но в огромном Городе, в котором были миллионы домов и почти столько же чердаков, именно на этом встретилось двое ямчан. Наследник древнейшего рода Зорон и сын мукомола, тот самый, что пропал три года назад.
Он всегда был странным, этот нелепый рыжий Марк. Поговаривали, все от того, что в младенчестве его поцеловала Кошка. Разумеется, это было всего лишь насмешкой, аллегорией странности, даже слабоумия, ведь мукомола уважали, и никто не посмел бы в открытую потешаться над его сыном: так и без хлеба недолго остаться.
Так что по слухам, именно озорная хранительница Города одарила будущего наследника мучного производства веснушками, ярким, как самое жаркое пламя, цветом волос и деятельным бурным характером, пугающим окружающих вместе с полным равнодушием к жерновам и физическому труду. Марк был мечтателем: его вечно бросало из крайности в крайность. С утра он сочинял стихи, днем пытался рисовать, вечером изобретал новый механизм, что мог якобы помочь отцу, а потом все ломал и рвал, чтобы с утра начать заново. Ему было тесно, неуютно в Яме. Излишне открытый, слишком энергичный, чересчур болтливый и неуемный. И совершенно бесполезный. Он не вписывался в четкую, выверенную посекундно жизнь пригорода, тем более, абсолютно все его начинания были либо бесплодны и бесталанны, либо приносили вред и разрушения, мешая размеренной жизни ямчан. Поэтому, когда парень пропал три года назад, никто, кроме родственников и пары сочувствующих, особенно не рвался его искать. Призванные грифойдеры честно прочесали лес и сообщили горюющему отцу, что его сына, вероятно, утащила какая–то тварь, возможно Зверь, бесчинствующий в этих краях два десятка лет назад, и искать его больше смысла нет.
Мука пропала в Яме на месяц, а после появилась вновь. Мукомол нашел утешение в шестерых остальных своих сыновьях, не таких рыжих и не таких странных, как первенец. И вот теперь Зорон смотрел в светлое розовеющее лицо Марка и поражался тому, как удивительна жизнь и совпадения в ней.