Он решился раскрыть глаза, чтобы оценить обстановку. Довольно темно, но кое–что все–таки можно рассмотреть. Сквозь матерчатую ткань в крупную сетку он мог видеть силуэт врага. Вот он приближается, выбирает. Вздуваются широкие ноздри, тень, не торопясь, ищет самый соблазнительный кусочек. Остановился перед ним, приподнял тряпку.
Пятьдесят третий мог слышать, как охранник дышит: прерывисто, нервно, с предвкушением. Пленник старался не выдавать себя ничем. Дыхание его было тихим и мерным, не дернулся ни один мускул. Тень выбрал иную жертву, светловолосую эйру. Гаркан почти упирался лбом в её мягкие волосы. Тень подхватил спящую девушку на руки и вытянул перед собой, раскрывая чудовищную пасть, впиваясь в её плечо жуткими зубами, кромсающими плоть как масло. Он не собирался её пить, оставив в живых, он собирался сожрать её заживо. Как только пленник это понял, начал действовать. Тень успел сильно ранить беззащитную пленницу, но не убить — чей–то кулак врезался в под колено ломая пока еще хрупкие кости. От неожиданности тень охнул, упал на и выпустил истекающую кровью безвольную жертву из рук. В ту же секунду вторым ударом тени свернули нос. Но хищник был сильным и живучим и вцепился в горло обидчика. В неярком свете факела сверкнула красная кожа его противника. Одной рукой тот вцепился в руку тени, нажимая на локтевой сустав, другой, опираясь, в грудь хищника, не давая ему использовать чудовищные челюсти.
Возню и шум услышали другие тени.
— Чего ты там так долго возишься? — вопросительно крикнули издалека. Тени не видели происходящего, они сознательно устроили свой лагерь ровно под подъемом наверх, в лавку, чтобы хоть как–то ощущать свежий воздух. пленников же держали существенно дальше, в ответвлении подземного коридора, что начинался с подвала лавки. Тени частично разрушили кирпичную кладку, которая отделяла подвал от подземных катакомб,так что видеть драку они не могли, но хорошо слышали звуки. Проснувшийся пленник боролся с тенью, кувыркаясь в вонючей луже, ожесточенно и молча, практически не выдавая себя, тень же, бросив все силы на устранение неожиданного противника, не догадался позвать на помощь сразу же. Это его и сгубило. Тени почти удалось побороть сопротивление пленника, он выбил руку, что не давала ему покончить с пленником одним укусом, и совершил вторую ошибку, перестал его душить, вместо этого вцепившись клыками в шею. Тут же одним точным ударом пленник размозжил своему тюремщику голову, за секунду до того, как на его горле сомкнулись жуткие челюсти. Тело тени обмякло и распалось комьями пепла. Обнаженный пленник приказал своему телу начать затягивать многочисленные ранки на шее от касания теневых зубов, и быстро натянул на себя одежду убитого. После бегло осмотрел раненую эйру. Ей срочно нужна была помощь врачевателя, мучитель вырвал у нее плечевой сустав, сломал ключицу, серьезно порвал мышцы, кровь текла рекой, смешиваясь с остальными жидкостями теплокровных тел, которых на полу было в достатке. Пленник не мог ей помочь, ничего не смысля в врачевании, но медлить не стоило. Постаравшись перевязать рану, пустив на бинты её собственное платье, он натянул коричневый капюшон на глаза и спрятал руки поглубже в рукава. Ему нужна всего пара секунд, чтобы подобраться к остальным поближе, а ярко–красная кожа выдала бы его мгновенно. К счастью, ростом и комплекцией он был похож на почившую тень. Разве что чуть ниже и несколько худее.
Тени в лагере не сразу заметили подмену. Они логично заключили, что их сородич просто загрыз пленного и таким образом приобрел «новый» запах. Даже пошутили, якобы тень выпил «того краснорожего», хотя Кирсан пожелал оставить этого пленника для себя. Пятьдесят третий неразборчиво огрызнулся, и, подхватив в лагере два длинных ножа и фонарь с иридами, отправился наверх — к люку в лавку. Он прошел пол пути по каменной лесенке и швырнул фонарь вниз.
Стеклянная колба разлетелась осколками, высвобождая газ, в котором жили крохотные светящиеся создания вместе с ними самими. Газ, едкий и тяжелый, не поднялся наверх, где стоял предусмотрительный пленник, а растекся сизым маревом по подземелью. Тени стали кашлять и задыхаться, не понимая, что произошло, на шум стали подходить те, кто отправился в дальние части подземелья. Ириды разлетелись в стороны прекрасным разноцветным облачком искорок, но тут же попадали вниз и погасли, умирая — обычный воздух был слишком неподходящей для них средой — а следующими стали умирать тени: гаркан, задержав воздух в легких, спрыгнул вниз и методично, орудуя двумя ножами, превратил в кучку комковатого пепла сразу троих обескураженных теней. Газ понемногу рассредотачивался по подземелью, тени довольно быстро протирали слезящиеся глаза, и вступали в бой, криками подзывая остальных. Они пытались опрокинуть бойца и просто запинать его ногами все вместе, но тот вертелся как юла, сворачивая шеи, проламывая черепа. Одного он убил, просто швырнув со всей силы о каменные ступеньки. Позвоночник сломался с неприятным хрустом.
Тени были ослаблены недостатком питания, крепость их костей и мышечной ткани (точнее того, что заменяло им ее) напрямую зависела от наполненности чужой кровью. Краснокожий гаркан был действительно превосходным бойцом, но не справился бы, будь среди теней хоть один недавно перекусивший. Более того, положительный исход боя между ним и тенью в полной силе в ближнем бою один на один, был отнюдь не предопределен.
Он схватился с одними из опаснейших хищников Города и победил только благодаря ловкости, смекалке и живучести. Под конец горячего боя, гаркан был весь в крови — собственной, чьей же еще, — изорвана одежда, живого места нет от ран, ссадин и царапин, в боку торчит небольшой стилет — один из теней оказался умнее других и метнул его издалека, прежде чем вступить в ближний бой. Эти тени перевозили пленников, а не оружие. К счастью, они в большинстве своем предпочитали атаковать врага как животные хищники — зубами, повинуясь древнему инстинкту. Именно все эти факторы, да и фокус с фонарем позволили ему выжить и дать шанс на спасение другим.
Игнорируя боль и кровотечение, краснокожий, стиснув зубы, вытащил стилет, который к счастью не задел ничего жизненно важного, и поднялся по лестнице, отдыхая на каждой ступеньке. Теперь надо было убедится, что он верно истолковал знак. Он осторожно, стараясь не шуметь, приоткрыл люк и посмотрел на тех, кто обыскивал лавку. Увидев подошвы незнакомых врачевательских ботинок он напрягся, но когда услышал голос Кирстен — успокоился, и вернув люк на место, спустился вниз. Воитель потянул несколько раз за шнурок, чтобы колокольчик в лавке снова зазвонил, и отправился к остальным пленникам. Он обошел их и устроился позади всех, разумно заключив, что пусть обнаружившие их перво наперво бросятся к раненной эйре. А он и сам себя подлатает. Не в первый раз.
Как Зорон и думал, вывеска была лишь прикрытием. Внутри оказалось, что лавка давно заброшена, но туши закрывали обзор, с улицы через витрину этого не было видно, на что и рассчитывали тени. Но тени ли? Зорону пока просто невероятно везло, все события выстраивались в ровную череду, ни одной ошибки, ни одной неудачи! В лавке могли сидеть несколько очень злых охранников, что разделались бы с людом и тенью без труда, но их не оказалось. Может спугнули грифойдеры? Их крики и команды, координирующие действия, раздавались с улицы.
Неужели пленников оставили без охраны? Но нет. Его чутье начало приходить в норму. Ощущение «молоточков» чуть стихло, а взамен на просто нахлынула волна чужой боли. Он не мог определить откуда точно, но скорее всего снизу. Стены магазинчика были тонкими, а вот пол, судя по всему, толстенным, раз он даже не мог определить, кто находится внизу и один ли он.
— Здесь раненый! Давай, помогай мне найти, — Зорон искал люк или другой ход, хотя пол, сложенный из деревянных ромбов, казался цельным. На корточках обыскал каждый метр. Лавка внутри оказалась совсем крохотной: торговое помещение, пыльное, покрытое мусором, где краска на стенах осыпалась от старости, и склад, заваленный старой мебелью, да так, что даже шага внутрь не ступишь. Вероятно, раньше тут торговали именно ей, иначе откуда бы взялось такое количество старых стульев без ножек, тумб и шкафов? Пахло гниющим мясом, пылью и копотью. Когда они вдвоем с большим трудом подняли тяжеленный старый гобелен, судя по всему от старости креплений и под собственным весом рухнувший со стены на пол, то обнаружили на полу длинные царапины, ведущие в сторону склада.