Человеческие поселения всегда казались нарядней городов других рас за счет врожденного людского стремления украшать свою обитель. Вот только здешняя погода красоте не способствовала, так что и особняк смотрелся после многих лет сумеречных дождей даже хуже окружающих его крепких, приземистых домиков, не таких вычурных, но более ухоженных.
— Еще одно письмо? Одни беды от них! — возчего встретила местная домоправительница, невысокая угловатая женщина, с проседью в светлых волосах и очень живым приятным лицом. Атур удивился: её слова звучали, словно для этого дома письмо с печатью главного человека Города после Мэры это так, дело привычное.
— Как предыдущее принесли три недели назад, так хозяин и слег сразу. Недавно вот только начал снова из покоев выходить. Как бы снова беда не случилась от таких известий!
— Кровники, — презрительно пожал плечами Раан. — Тонкая, Ворон их побери, душевная организация, — возчий следовал за домоправительницей по богато обставленным комнатам докторского дома. Атур ввиду профессии прекрасно разбирался в дорогих вещах, но все же в интерьере было нечто, что зацепило взгляд наблюдательного возчего. Пока прислуга докладывала о его приходе, он расселся с удобством в мягком кресле, и после некоторых раздумий, понял что именно.
Убранство дома было собрано словно из фрагментов. Часть мебели — дорогая, хорошей людской работы, явно родом из столицы: только там делают настолько изящные вещи — гнутые ножки, стеклянные вставки характерны для тамошних мастеров. Остальное — явно местное, попроще. Часть и вовсе вразнобой. Никакого порядка и подчеркнутого лоска, что обычно встречается в дворянских домах. Все это создавало впечатление временного обиталища. Будто жители дома особо и не стараются, обставляя его. Ждут.
Раан сидел долго. Кабинет хозяина, в который его, наконец, пустили, еще больше усиливал первое впечатление. Гады, заспиртованные в банках, самые разные травы, стеклянная лабораторная утварь и прочее — это для докторского дома вполне обыкновенно, как и множество книг. А вот остальное убранство — будто соткано из частей столичной жизни.
Сам хозяин выглядел под стать дому. Если Атур старел, в общем–то не меняясь особо, как был в молодости мохнатым здоровяком с явной примесью северной крови, так и остался, разве что раздобрел малость, да поседел, то докторус, по летам его сверстник, выглядел так, словно лучшие его времена остались уж очень позади. Весь какой–то светлый, невзрачный, глаза цвета сумеречного неба, глубокие морщины у тонкого рта, худоба, граничащая с истощением. Бледная немочь, даром что высок и дворянин. Еще и не поздоровался, рявкнул только «письмо» и получив от возчего конверт, скрылся в своей берлоге и запер дверь. Вот такие они, кровники. Возчий, ничуть не удивленный холодному приему, спустился вниз. Общество домоправительницы пришлось ему по вкусу, да и требовалось подождать ответ. Так что теперь пусть их благородие само по лестнице спускается, если он, Атур, понадобится.
— Вы, достопочтимый сирра Раан, на нашего хозяина не сердитесь, — Домоправительница представилась по домашнему просто, Карой, и вела себя безо всякого высокомерия, так типичного для прислуги в богатых домах. — Доктор Зорон исключительный человек, умный и талантливый. Я прачкой работала двадцать лет, руки волдырями покрылись от местной воды, кровили так, что жить не могла. А он мне помог. Вылечил и в дом пустил. Хоть конечно и гнал сначала, как простолюдинку. Но потом же помог!
— Да, история, — хмыкнул Атур, запивая утренние впечатления чаем и заедая принесенным угощением. — Зорон. Никак не вспомню откуда знаю фамилию, — здоровяк нахмурился. — Постойте–ка, Кара, не тот ли это Консул от людей, которого из столицы поперли… лет тридцать тому назад?
— Верно, — улыбнулась Кара.
Это многое объясняло. Консулат — высший совет, в который входили главы рас — этнархи, и просто консулы, говорящие от имени гильдий. Над Консулатом стояли лишь двое Наместников и Мэр. К нынешней правительнице Атур относился, как человек более всего ценящий силу и порядок, с уважением. И как многие, надеялся, что Селестина Трой выздоровеет от ослабившей её болезни, в Городе вновь наступит тишь. Правда, методы Владеющей сложно было назвать гуманными: непокорных и оппозицию она начисто искореняла бесконечной чередой казней или тихих расправ, но такие люди, как возчий, считали это свидетельством твердой руки и холодного разума. Да и странно ждать от человека, практически истребившего в свое время целую расу, особенной милости.
Так что для Консула, пусть и бывшего, это захудалое местечко на краю мира и впрямь место ссылки что надо, хуже не придумаешь.
— За что ж его так? Теням что ль помогал в последней войне? — предположил Атур. Дело было давнее, современной политики не касалось, так что и обсуждать можно было безо всякого страха и оглядки.
— Побойтесь Пса! — возмутилась Кара такому предположению. Этого ученика Бродяги, поминали в качестве образца чести и справедливости. Ну или воплощения мести, от случая зависело. — Сирра Зорон сами уехали!
— Понятное дело, значит власть не поделили, — хмыкнул в усы Раан. — Премного благодарен за гостеприимство, сирра Кара, но что–то долго ваш хозяин ответ пишет. А мне уж и идти пора, — Атур сверился с простенькими механическими часами на цепочке — эйрийская работа, точная. Возчий очень ими гордился, и любил так, слегка прихвастнуть, щелкнув бронзовой крышкой, и демонстративно открыв циферблат.
— Видно придется мне сходить и спросить, — после еще десяти минут ожидания решила Кара.
Возчий сидел спиной к лестнице, да еще и прикрытый большим угловым шкафом, так что когда домоправительница остановилась и завела разговор, её собеседника возчий не увидел. Как и не услышал первые фразы.
— Кара, смотри, это лекарство для прядильщицы, но пусть учтет — на свой страх и риск, — звучал позади молодой мужской голос.
— Сирра Зорон, опять вы себя недооцениваете, — донесся с лестницы ответ Кары. — Может сами отнесете? Пригорожане давно вас отблагодарить за доброту хотят, да отца вашего побаиваются, вот к дому и не подходят. А так сами выйдете, с пациентами пообщаетесь. Хватит через меня лечить. Мне уже неловко делается, вместо вас людей щупать и расспрашивать. Да и старая я уже, забываю что кто говорит.
— Может когда–нибудь. Ты же знаешь, я не мастак говорить с людьми.
— Так вы и не пытаетесь, — ответила ему Кара с укоризной. — Вон на госте потренируйтесь, пока я наверх схожу.
Атур развернулся вполоборота, хотел встать, чтобы встретить собеседника, но спустившийся с лестницы темноволосый молодой человек, только поклонился ему вежливо, и тут же поспешно скрылся в смежной комнате. Странная семейка, что еще сказать.
Сторожевой варан лежал на пороге дома и судорожно дышал, раздувая бока. Теплолюбивому ящеру родом из Полудня тут не хватало солнца. С последней линьки он облез как–то неряшливо, наполовину, старая шкура так и не сошла, обвиснув лохмотьями, а кожа под ней оставалась бледной и тонкой.
Статусное животное Зорону–старшему подарил прошлым летом очень состоятельный сирра. Не то мастер гильдии, не то торговец. В принципе все его клиенты были таковы: в отличие от сына, хозяин дома благотворительностью среди простого люда не занимался. Они вообще были категорически не похожи друг на друга, разве что ростом. Сын — белокож, темноволос, черты лица не в отца и не в мать — последняя тоже была блондинкой. Но он умудрился родиться вот таким, чернявым и зеленоглазым, чем породил немало сплетен среди пригородских. Правда, когда оказалось, что мальчик унаследовал отцовский дар, говорки притихли.
Доктор по крови — не просто красивые слова. Они значили, что семья несет в своих жилах кровь первых людей, и их врачевательская династия ни разу не прерывалась, умножая знания, передавая способность видеть, иным людям, а уж тем более другим расам, недоступную. Вот и сейчас, сидя рядом с вараном, и почесывая его по сухим складкам шеи, молодой доктор смотрел, как сердце ящера ленивыми толчками перекачивает холодную кровь, видел каждый сосуд, и желтую кость с прикрепленными к ней мышцами, при всем при этом не причиняя ему никакого вреда.