Вдох.
Закрыть глаза.
Зорон оттолкнулся, ощущая как от трения нагревается под руками канат. Его поглотила тьма бездны, воздух стремительно холодел.
Сполохи света на блестящих стенах пещеры выхватывали глубокие борозды и царапины, и доктору даже показалось, что они местами складываются в письмена. Зорон заметил колышки и отметки на стене — это побывавшие здесь ранее Безымянные сделали пометки высоты для последующих спусков. Цифры уменьшались, дно становилось все ближе, но эйра, заметив направление взгляда доктора, посоветовала не смотреть вниз.
Чем ниже они спускались, тем явственнее доносились шорохи и рычание. Зорон–таки нарушил указание эйры и увидел, как в метрах двадцати от него Эйран отрезает голову незнакомой извивающейся твари. Кирстен в процессе не участвовала, изучая пещеру, и шлепая по воде подошвами высоких сапог. Когда доктор, наконец, ступил на покрытый тонким слоем воды пол, с представителем местной фауны было покончено. драконнер с презрением пнул блестящий на ярком свету труп и, к удивлению врачевателя, выудил из–под воротника последнюю вещь, которую он ожидал увидеть в руках Эйрана — батистовый платок с инициалами. Такие носят только дворяне. У Зорона, естественно, такой тоже был.
В углу обычно вышиты собственно имя и фамилия владельца и гербовое растение — родовая ветвь, но доктор находился слишком далеко, чтобы узнать её. Эйран вытер статусной вещью руки и спрятал платок обратно. Доктор заключил, что платок, вероятно, подарок знатной сирры, хотя непонятно, каким образом грубиян Эйран умудрился настолько пленить знатную особу.
Эйра изящно крутанулась вокруг каната и отцепила себя и доктора от него. Минут через десять, к ним присоединился пыхтящий гаркан, ворча что–то о пещерах и своей к ним нелюбви.
— Дегры, — Эйлин носком перевернула обезглавленный труп. — Их было много, когда Безымянные побывали тут впервые.
Теперь Зорон видел, что темные кучи, сложенные у стен, принятые им вначале за груды земли, это трупы тварей, вроде той, что убил Эйран. Неприятное зрелище. Доктор поморщился. Вероятно, это некий вид местных подземных хищников, мешающих исследовать пещеры и тоннели, но массовое истребление доктор не одобрял в любом виде и качестве.
— Следы размыло, — отметила тень, изучая стенки и пол. — Вода натекла уже после того, как тут прошелся отряд. Где–то здесь образовалась щель и течение подземной реки проникает сквозь нее.
— Пещеры: темно, тепло и мокро. Отличная среда для дегров, — недовольно сощурился Эйран, выбрасывая тушку к куче, начинающих источать отвратительный гниющий запах, тел.
— Мне кто нибудь объяснит, наконец, что за история связана с драконами, которых вы даже не привязали? — аккуратно полюбопытствовал доктор, — и почему у Эйлин такие глаза?
— Какие? Вот такие? — стоявший совсем рядом с доктором Эйран обернулся к нему, и зрачки в голубых глазах белобрысого вытянулись в полоски.
Зорон отшатнулся.
— Эй, если вы затащили меня сюда, чтобы убить как того, кто слишком много знает, может, расскажете для начала, что это все значит? — он улыбнулся, но все же тревожно. С опасением.
Тень хмыкнула, глянув на эйру:
— Эйлин, давай, рассказывай, ты это любишь.
— Ой, да ладно, в прошлый раз, когда я начала заводить рассказ об истории, ты мне чуть нос не откусила, — рассмеялась эйра, и её смех эхом разнесся по пещере.
— Эйлин и мифология Города, это как Арджан и география, — пояснила тень, недоумевающему доктору. — Как начнет, не остановишь.
Гаркан тихо хохотнул в своей рявкающей манере.
— Тут дело не в мифологии, а в фактах.
Голос эйры удалялся вместе с ней самой: она пошла в тоннель, ведущий вглубь горы, и Зорон, ведомый светом её кастиля, голосом и собственным научным интересом, последовал за ней. За доктором вереницей шли тень и гаркан, Эйран замыкал собой процессию.
— Ты можешь представить, как она преподавала маленьким человеческим детишкам историю в Полудне, — тень бесцеремонно пихнула доктора в бок локтем.
То что Эйлин могла быть учителем, да еще и такой спокойной науки, как история, стало для Зорона открытием. Строгая и воинственная светловолосая меньше всего представлялась в этом мирном амплуа.
— Когда–то, до начала времен… — голос эйры отражался от темных стен пещеры, раскрашивая их в яркие сполохи воспоминаний, — существовал мир, разрушенный почти дотла своими обладателями…
— Знакомая история, — вздохнула тень, имея в виду явно что–то иное.
— Да, я знаю легенду о Старом Бродяге и трех его учениках, что взяли разрушенный мир, и на его основе создали Город.
Доктор не верил во все эти красивости. В смысле, наверняка это просто метафора. Как можно создать мир на основе клочка прежнего? Это же невозможно физически. Это не фокусы с чутьем, и даже не чудеса магов, которые довольно мелки по сути своей. Даже предполагать смешно.
В то, что духи — хранители, то бишь посмертные воплощения Кошки, Ворона и Пса «до сих пор ходят среди нас», доктор тоже не верил, хоть конечно в речи вороньи проклятия и воззвания к удачливой Кошке и честному Псу были весьма распространены.
— Ну, вообще–то, это правда, — донесся голос белобрысого. — Вот как раз мы сейчас и спускаемся к этому изначальному куску. Остальное, большинство гор наверху, — новодел, собачьего авторства. В смысле, творение Пса, — исправился драконнер со смешком. Никакого пиетета к создателям материка светловолосый тоже не испытывал.
— Да ладно, вы шутите,– хмыкнул Зорон недоверчиво, — но даже если так, причем тут драконы?
— Сейчас покажем, — донесся голос Эйлин из–за поворота вниз, запах аммиака усиливался, к нему добавился знакомый, пожалуй, только врачевателям и гробокопателям сладковатый душок давней смерти. Так пахло в анатомичке, у доктора в подвале, дома. Но в данном случае запах был сильнее и насыщеннее, чутье Зорона опять начало барахлить, не давая никакой толковой информации о том, что ждало впереди.
— Надеюсь, там не кладбище предыдущих любознательных докторов… — мрачно пошутил он.
— Ты угадал! — усмехнулась тень, и обошла доктора, коснувшись стенки ладонью. Дальше шел крутой спуск, стены становились все более шероховатыми и темными, в них начали поблескивать металлом серебристые частицы. Эйлин подошла к обрыву и повернула за угол. Остальные неотрывно следовали за ней. Обрыв вел в бесконечную темноту, доктор даже не видел «берега» напротив, тут же задавшись вопросом, как до сих пор не обрушились подземные своды, с такими то пустотами внутри, под весом самих гор.
— Это действительно кладбище, Зорон, Вы угадали. Только не людское, — донесся голос Эйлин.
Зорон дошел до нее, обошел тень и… обомлел.
От края до края, сколько могут увидеть глаза, огромное, бесконечное поле казни, над которым кружится, порхая, клубясь, легкий черный пепел. Трупы существ, вроде того, что убил Эйран, полностью застилали собой все это пепелище, застывшие в тех позах, в которых были заживо сожжены. У доктора, с его то крепкой психикой и отсутствующим страхом перед трупами любого вида, подкатил к горлу горьким ком. Эй–эй никакого удивления не выразили. Это явно было не первое пепелище такого рода,увиденное ими. Тень неприязненно скривилась. О реакции гаркана можно было только догадываться.
Под телами местами проглядывалось что–то блестящее. Эйлин первая ступила в шуршащую под ногами черную золу. Следом за ней с обрыва спрыгнул Эйран, после гаркан, а доктор с тенью стояли в нерешительности, глядя на побоище с одинаковым отвращением на лицах.
— Омерзительно, меня сейчас стошнит, — тихо призналась тень Зорону.
— Нам обязательно туда спускаться? — уточнил доктор.
— Никогда не была здесь, но предполагаю, что именно Эйлин хочет тебе показать, — Кирстен задумалась. — Человек, тебе стоит увидеть это, а я лучше тут останусь. Слишком… — она сглотнула, — напоминает.
Доктор догадывался, в чем дело. Он теперь знал, что тела теней после смерти рассыпаются прахом, правда серо–желтым, а не черным, как тут, но разница не так уж велика. Зорон полагал, что скорее всего и такая смерть теней — следствие химической реакции, похожей на горение. Для более точных выводов стоило взглянуть на сам процесс умирания, но единственной тенью, которую доктор знал, была Кирстен, и Зорон понял, что скорее даст себя убить, чем позволит ей превратиться в кучку комковатого праха.