— На талант нельзя давить, доктор Зорон. Ставить рамки или ограничивать. То же касается и Города. Материк живой и существует по законам, заложенным в него при создании. Консулы, этнархи рас, и прочие влиятельные горожане — каждый старается перетянуть власть на себя. Это естественно, более того, необходимо для развития общества. Но понимать баланс, и удерживать все это варево…– она кивнула на чайник, вдохновивший её на сравнение, — от кипения может только один человек на материке. И это — Мэра.
— И вы хотите ею стать, — сделал вывод Зорон.
Шелль кивнула, признавая это как нечто само собой разумеющееся. Даже уговаривать особенно не пришлось.
— А как же ваша сестра, сирра? Как я понимаю большинство хочет поддержать именно ее?
— Я люблю свою сестру, уважаю её и никогда не стала бы мешать ей стать Мэрой, если бы это действительно было так. Даже помогла бы изо всех сил. Но к сожалению, хоть номинально Мэрой будет Селена, править станут консулы и Джером, поделившие власть и растащившие все, что можно в свои берлоги. Вы знаете, каким образом пришла к правлению моя мать?
— Убрала с дороги пятерых своих братьев.
Все это знали.
— Один спился, другой оборвал жизнь, третий и четвертый исчезли, а пятый отказался от наследного права на трон и сменил фамилию, женившись, чтобы обезопасить себя окончательно. Прошу прощения, это могло вас задеть, — склонил голову тактичный доктор.
— Я неплохо знала свою мать. Она была по–настоящему преданной Городу, готовая пожертвовать ради него всем, даже собственными детьми, — Шелль констатировала факт без всякой боли или надрыва в голосе. — Даже братьями, которых по–своему любила. Наше поколение, к счастью, не застало того безумия, которое творилось в годы их правления. Братья грызлись между собой, как спущенные с цепей псы, каждый старался продвинуться в Мэры, а на обычных горожан им было плевать, как и на то, что за границами хорошо защищенной столицы лютует война с тенями, и простые люди умирают тысячами, гибнут унизительно, как корм, как ничто. Будто они все незначительны перед вопросом, кто именно будет торчать во главе совета в Мэрии и гордо называться Владетелем Всего Сущего. Смысл в этом, если само «сущее» вымирает? — она говорила без привычной для ораторов пламенности в речи, но явно верила в свои слова. И эта простота подкупала.
— Легкого пути на изнанке сирре Селестине, — выдохнул Зорон.
Он знал все это. Но из уст наследницы это звучало как то… иначе. Наполненным личным отношением. Ведь история Города тесно переплеталась с историей её семьи. Это трудно осознать, особенно когда вероятная Мэра пьет с тобой чай в пустом обеденном зале, где–то далеко на отшибе в горах.
— Что же вы предлагаете? Как намерены победить, если не войной?
— Все просто. Склонить консулов на свою сторону. Общее голосование изберет меня, — Шелль отставила чашку. — Но для начала мне понадобится ваша помощь, доктор Зорон.
— И в чем же она будет состоять? — уточнил он. Пережитое научило его задавать вопросы, прежде чем ввязываться в авантюры, тем более такого размаха.
— Нужно распутать заговор против моей семьи, против правящего дома. Фрагмент его, связанный с Кирсаном, мы устранили. Но впереди целая нерешенная мозаика из множества таких фрагментов. Становиться Мэрой в такой ситуации очень опасно — и для меня, и для сестры, и для Города, потому что обезглавленный Город без мэра вообще, гораздо хуже Города с двумя претендентками на титул.
Зорона даже немного придавило глобальностью задачи и он выдержал паузу приводя мысли в порядок:
— Боюсь, это намного масштабнее простой поисковой операции.
— Я не взвалю на ваши плечи больше, чем вы сможете вынести, доктор Зорон, — она улыбнулась. Её красиво очерченные губы словно были задуманы природой для улыбок, подчеркивая прелесть несовершенных черт.
— Хорошо, — доктор сощурился, складывая руки на груди. — А, что я получу взамен за преданность и участие в заговоре против заговора? — он улыбнулся чуть более озорно, чем полагалось. Он уже принял решение, и задал этот вопрос просто, чтобы не чувствовать себя после глупо оттого, что не задал.
— Будет интересно, доктор Зорон, — Шелль безошибочно нашла то самое, основу личности доктора, — очень интересно, — и улыбнулась, глядя в лицо доктора и понимая, что попала в точку.
— Он ушел? — Кирстен нашла Шелль в стекольной мастерской. Наследница резала стекло, ловко орудуя ножом с алмазным напылением.
— Да, — девушка не отрывалась от своей работы, внимательно рассчитывая размеры следующего элемента витража. В таких вещах нельзя ошибаться.
— Значит все впустую? — не поверила своим ушам тень. — И что же мы теперь будем делать? Где взять другого Зорона? Да и времени совсем нет! Может послать–таки за старшим?
— Кирстен, не беспокойся, — спокойные желтые глаза, уверенная улыбка. — Он вернется.
— Почему так считаешь? — Кирстен действительно было интересно. Она относилась к своей сюзерене с долей благоговения, убежденная в том, что Шелль возможно может и не все, но точно большую часть всего.
— Я увидела в нем себя.
Зорон сидел на пристани и смотрел, как уходит в рассветное небо его корабль вместе с желанием вернуться домой. Хлопали крыльями драконы, рычали, перекрикивая друг друга, гарканы, скрипели снасти. Жизнь вокруг кипела и не собиралась останавливаться ни на миг. В руках доктор держал сложенный пополам третий приказ. Два остальных сгорели, как только он был подписан.
Приказ гласил, что именем Наместника (пропуская титулы) имя доктора Зорона вычеркивается из всех архивов, он не подлежит более задержанию или наблюдению со стороны грифойдерского надзора, и не может занимать официальных должностей до тех пор, пока приказ не будет аннулирован в связи со смертью доктора Зорона ( титулы) или по желанию нижеподписавшихся Наместника ( титулы) и Старшей наследницы (много титулов, часть и вовсе устаревшие).
Размашистая подпись наместника. Строгая с тремя точками над гласными на эйрийский манер, подпись Шелль Трой.
А теперь еще и его собственная.
¹ Совурр — некрупное кошкообразное крылатое существо. Ареал обитания — Сумерки и Полдень.
Эпилог
Могильщик копался в выгребной куче, раскидывая прелые листья. Падальщик был сыт, и на этот раз рылся в мусоре не в поисках объедков, а чтобы подготовить яму для кладки.
Этот сезон выдался особенно удачным для стаи из Ямы. Могильщики плодились активнее, чем обычно, благо территории пока хватало на всех. Но кое–где уже вспыхивала грызня за место гнездовья.
Рядом с животным, увлеченно щелкающим составными пластинами черепа, белел в зеленоватых парах испарений белый коровий скелет, тот самый остов, что в свое время спас жизнь доктору Зорону. Теперь же от него не остались только белые кости, наполовину погруженные в гниль отходов, торчащие тут, как напоминание о времени, когда Зверь, сдерживая свою ярость, охотился лишь на животных.
Но это время ушло.
Могильщик с визгом отпрыгнул в сторону и, поджимая хвост потрусил к стене Ямы, но недалеко. Он уже был достаточно нагл, чтобы не убегать от своего «покровителя».
Зверь, спрыгнув на кучу мусора, проигнорировал падальщика. Окровавленный, шкура со свалявшейся шерстью, между острых лопаток арбалетный болт, взгляд пуст и безумен, а в пасти зажато плечо мертвой жертвы, которую он, припадая на заднюю лапу, волок в свое логово.
Сегодня у могильщиков снова будет пиршество.
Кара смотрела в ночное небо. Ни сладковатый смрад, ни боль от разорванной грудины не беспокоили ее.
Еще через неделю тело женщины оплел драконий корень, зажигая в темноте Ямы все новые и новые алые побеги, отмечая место её последнего прибежища. Провал теперь светился во тьме как ночное небо.
Доктор был прав, драконий корень рос только на местах свежих захоронений.
КОНЕЦ