Отсюда снова ясно, что первобытная индивидуальная война была не истощающей хронической болезнью человечества, а могучим фактором эволюции его психики по пути от эгоистического к альтруистическому состоянию.
Она же вызвала и первые зародыши общественности, хотя и совершенно непохожей на начальном фазисе своего развития на тот гражданский идеал, который рисуется нашему современному сознанию как окончательная фаза нашей общественной эволюции.
Сражаясь постоянно друг с другом, первобытные эгоистические индивидуумы истребляли сами себя во всем своем округе до тех пор, пока из них оставался только один всеобщий победитель, который подчинял себе всех более миролюбивых и потому оставленных им в живых мужчин и царствовал над ними, давая начало мелким государствам, какие можно теперь встретить разве только в самых малодоступных, людоедских странах Центральной Африки.
С этого момента война вступает в новый период своего развития, в период борьбы мелких деспотий, причем сражения приняли характер стадных побоищ, при которых тоже наиболее воинственные индивидуумы в большей пропорции истребляли друг друга, очищая таким образом дальнейшие поколения человечества от носителей своих качеств.
Мотивами нападений друг на друга стали в это время уже не индивидуальные ссоры, а представление обо всех членах окружающих деспотий как о своих коллективных врагах, поддерживаемое стремлением их мелких первобытных царьков расширить область своей власти, пользуясь всякими поводами и возможностью всегда легко навербовать себе достаточно вояк приманкой грабежа.
Войны в этот период послужили непосредственной причиной дальнейшего развития государственности, постепенно сокращая путем завоеваний число независимых правительств и увеличивая район их власти, как это ясно замечается при простом рассматривании любого исторического атласа от столетия к столетию. Вместе с тем постепенно смягчались и формы правления благодаря возрастающей отдаленности границ, а власть во многом трансформировалась к лучшему по мере дальнейшей эволюции человеческой психики.
Нетрудно видеть, что отмеченный нами процесс последовательного окрупнения государств — тоже процесс односторонний в том смысле, как мы определили выше этот термин, и потому он тоже должен был производить с течением веков огромные изменения в общественной жизни народов, а в будущем должен привести, как и всякий односторонний процесс, к некоторому окончательному результату, после которого он должен сам собой прекратиться. А таким результатом здесь явно может быть только создание мирового государства, к чему откровенно и стремились, начиная с Древнего Рима, все последующие сильные империи, вроде империи Карла Великого и наполеоновской, как только к этому представлялась физическая возможность, и лишь дальность прежних расстояний и непреодолимые преграды земной поверхности мешали в прошлом осуществлению такого конечного результата.
Затем, в последние столетия, явилось и другое препятствие к созданию единого всеземного государства путем завоеваний. Постоянные, почти не прекращающиеся войны, действуя все время односторонне, до такой степени очистили выжившие массы человечества от активной воинственности, что стало трудно собирать в достаточном числе добровольные дружины не только, как в первобытные времена, одной перспективой грабежа, но даже и более возвышенными идеями, вроде религиозных, которые возникли в Средние века как искусственные стимулы угасавшей воинственности.
Добровольное поступление простыми воинами в наиболее цивилизованных странах Европы стало наконец давать так мало материала, что правительствам, не только желавшим расширять свою власть, но даже и просто защищаться от таких же претензий соседей, пришлось прибегнуть к принудительным вербовкам.
С этого момента война потеряла свой характер одностороннего процесса в деле изменения человеческой психики. Истребляя под градом убийственных снарядов как воинственных, так и миролюбивых индивидуумов, она стала в этом отношении наносить человечеству почти лишь одни бесполезные раны, не вызывая в его душе более ничего, кроме временного возбуждения разрушительных страстей, окрупнения государств, да еще нового увеличения женской привлекательности посредством оставления без мужей и потомства менее симпатичной части женского пола.
Какой же из этого окончательный вывод?
Уже один простой факт недостаточности добровольных воинов показывает нам ясно, что война теперь окончила в человечестве свою главную эволюционную роль. Она до такой степени истребила и ослабила в людях эмбриональных носителей первичного животного эгоизма, что борьба с их остатками стала возможной и чисто идейными и воспитательными влияниями, хотя бы эти влияния и не передавались по наследству и их пришлось бы возобновлять в каждом новом поколении, подобно обучению языку.
Но если это так, то почему же в ту самую минуту, когда я пишу, бушует над всей Европой кровопролитнейшая война, подобной которой по числу вовлеченных в нее людей и разрушительности употребляемых средств не было во всей человеческой истории?
Очевидно, потому, что войны еще далеко не закончили своей второй исторической миссии, не достигли создания всемирного государства и что это всемирное государство — т. е. всеобщая организация народов — не достигнуто пока и никакими другими средствами.
Нет ни малейшего сомнения, что современная война вызвана именно этим стремлением Германской империи, и им же объясняется противодействие ей прочих первоклассных держав.
Все остальное — лишь предлоги, о которых не стоить и говорить. Ведь постепенное увеличение своей территории есть лишь продолжение исторического роста каждой великой державы, естественным пределом которого является только весь земной шар, а остальные, национальные или даже континентальные, границы — лишь временные ступени, через которые правительства перешагивали всякий раз, как представлялась возможность. Вот почему с доисторических времен и до самого последнего времени все великие державы и старались перегонять друг друга. в военной мощи. Каждая обыкновенно говорила, что делает это для самозащиты… Но если никто не думает нападать, то к чему же такие хлопоты? Это странно было слышать и ранее, а теперь о подобном фиговом листке смешно даже и говорить.
Современная война важна для нас тем, что она разбила много общественных иллюзий и предрассудков, опасных для будущей эволюции человечества.
Прежде всего, если даже вы и не согласитесь с моим выводом, что всякая великая империя стремится сделаться всемирной, вы должны признать теперь совершенно уничтоженной прежнюю иллюзию многих государственных и общественных деятелей, будто небольшие государства могут пользоваться покоем и независимо существовать рядом с крупными. Посмотрите на Бельгию — что с ней сделано в несколько недель? Подумайте, что было бы сделано с Сербией, если бы Россия в решительный момент не отвлекла на себя почти всю австрийскую армию? И каждое другое мелкое государство, несомненно, будет превращено в руины, как только очутится в критический момент на пути крупной империи в присущем ей стремлении к мировому господству.
Для мелких государств теперь только одно спасение: вступать в федеративные союзы как между собой, так и с более крупными державами, внутренний строй которых допускает это. Надо соединять мелкое, а не расчленять крупное, если это крупное по своему гражданскому строю не слишком отстало от века и дает вс^м равные гражданские права.
Современная война показала, что даже и великие державы не могут теперь существовать без прочных соглашений друг с другом. Сама Великобритания, несмотря на защиту морей, должна была отказаться от своей прежней системы «великолепной изолированности». То же самое мы видим при последней попытке Скандинавских государств вступить между собой в обязательные оборонительные отношения и в попытке устройства балканской федерации, которая, впрочем, доказала, что прочный федеративный союз мелких монархий невозможен благодаря неизбежному стремлению его отдельных государей к гегемонии. Здесь устойчивой формой является только сложная империя вроде германской с многочисленными владетельными князьями и королями и господствующим над всеми ими «царем царей» — императором. Но опыт той же Германии теперь наглядно показал, что подобная империя всегда будет особенно воинственно настроена по отношению к своим соседям, потому что естественной ее основой непременно будет милитаризм. Здесь более, чем где-либо, проявится благодаря уже существующим кадрам стремление верховного главы страны сделаться «царем царей» не только уже подчиненной ему части земного шара, но и всего его. А для осуществления подобных планов здесь всегда окажется много военных средств вследствие обилия родовой военной аристократии, в какую постепенно превращаются подчиненные монархи и их потомство, а родовая военная аристократия по природе своей стремится к войнам, так как иначе пропадет и самый смысл ее существования.