Повесть «Полоса» во многом перекликается с рассказом Федора Абрамова «Сказание о великом коммунаре», который был написан в 1979 году.
Третий год во всей округе августовские утренние холода убивают урожаи. Только в одном сельсовете нет с этим проблем – там еще до революции крестьянин по имени Сила Иванович сорок лет осушал болото, поэтому сейчас до деревни не доходят заморозки. Его считали чудо-богатырем, колдуном, чокнутым. Но этот человек, упорно проделывавший совершенно не понятный окружающим труд, в итоге своими малыми делами, у которых имелась большая цель, совершил чудо – «север от деревни отогнал». Сменил ход времен года, и после, через много десятилетий, вокруг его деревни всё цветет и зеленеет, когда в других местах после утренников наступила практически осень. Раньше через это болото шел холод, по нему, «как по трубе хлынет стужа на деревню. Всё сжигало, всё убивало». Вот поэтому крестьянин и сооружал сорок лет преграду на пути этой смертоносной разрушительной силы. Это было его библейское хождение по пустыне.
Абрамовский Сила Игнатьевич совершал добровольный подвиг в миру, для которого он, как в былые времена христианский анахорет, чужой, изгой. Каждый день подвижник проделывал свое восхождение на Голгофу: «Как грешник, по деревне-то идет». Его труд превращается в определенное литургическое действо, совершаемое праведником, становится его актом коммуникации с Богом. «Лопатой крещусь каждый день с утра до вечера. Вот моя молитва Богу», – говорил Сила. Его малые дела сродни подвигам святого. Да и сам крестьянин воспринимал свое дело жизни не как простую механистическую работу, смысл которой в настоящем совершенно неочевиден. Для него это сражение, брань с чертями, война с болотом. Когда этот воин выходил на свою битву, стихали бои между красными и белыми, все ждали, когда он пройдет, – потому как его личное малое дело становилось более глобальным и важным, чем их распря. Его лопата становилась многим больше и важнее, чем их меч.
Умер он тоже на болоте в своем труде-подвиге, с которым сросся. Стал легендарной личностью, богатырем, поднявшимся на грандиозное дело, «всем богам и всем чертям вызов бросил». В этом и есть русское богатырство: через малое совершающее большое дело. Чудо, которое создается из обычных, но не вписанных в общую логику поступков, и в итоге производит дело космических масштабов.
Это дело и нужно для русского мира, про который Федор Абрамов пишет, что его «бульдозером не своротишь». Ведь как ни бросал клич по деревне крестьянин Сила, никто на него не откликнулся, не помог. Почитание также приходит к нему лишь после смерти, когда стали являться его чудеса: «Не любили, не любили его при жизни, это уж после его стали добрым словом вспоминать».
Шулин и Сила Игнатьевич – это один и тот же тип отечественного героя, презревшего настоящее, не боявшегося стать для окружающих чудаковатым фриком ради будущего, которое он бессознательно ощущает и приход которого подготавливает. Этот герой исправляет мир, преображает его, подготавливает для принятия чуда. Подобная перспектива вполне может открыться и для художника Сергея из «Малой жизни».
Пластмассовый мир победил
В 2005 году Сенчин написал очерк «Среди зараженной логикой мира…» о событиях десятилетней давности – вернее, о герое потерянного поколения, его поколения. В названии читается строчка из песни «Гражданской обороны» – кого же еще? Аллюзиями песен этой группы наполнен и роман «Лед под ногами», который сам автор особенно ценит. Главный герой «Льда» Чащин – это, по сути, Ваня Бурковский, Мышь, которому посвящен очерк. О нем Роман рассказывает с особой нежностью.
Но вначале о поколении, ведь Ваня-Мышь всё время повторял, что его время уже прошло. Роман Сенчин пишет: «Вообще с годами я заметил, что люди, родившиеся в начале 70-х годов, которым в переломный 91-й было семнадцать – двадцать лет, очень редко встречаются среди успешных творческих фигур. Даже “поколение пепси” обогнало нынешних тридцатилетних в литературе, и в кино, и в живописи, и в театре. Да и среди бизнесменов, политиков тридцатилетних очень немного в отличие от тех, кому лет двадцать пять (т. е. сформировавшихся уже после 91-го года, в другом мире). Чем это объяснить? Помните шквал фильмов конца 80-х о молодежи? “Курьер”, “Маленькая Вера”, “Ночной экипаж”, “Роковая ошибка”, “Соблазн”, “Взломщик”, “Трагедия в стиле рок”. Во всех этих фильмах молодежь показана безвольной, неприкаянной, без будущего, редкие попытки героев (антигероев?) что-то сделать заканчивались неудачей или гибелью их или их близких. Эти фильмы отражали происходящее в жизни, они создали портрет поколения, и одним из таких типажей для меня был и остается Иван Бурковский».