Сенчин – пессимист? Нет, он реалист. Человек, находящийся в самом центре события, боя. В этом есть что-то подвижническое и даже монашеское. «Литературный монах» – назвал его Шаргунов в статье «Сенчин: смурной охотник». Не зря многие, рассуждая о нем, утверждают, что он всё время пишет одну и ту же книгу. Таков подвиг, на который он подвизался. В этом деле он максималист. Пытается сорвать покровы блестяшек, чтобы понять, куда движется страна. А здесь выбор невелик: всего два варианта. Вопрос: кто будет на дне – страна, которая становится всё менее обжитой, чужой, или те самые миражи, оккупирующие ее? Останется ли один величественный непокорный распутинский «царский листвень», через который «крепится остров к речному дну, одной матери земле», а вокруг него – пустота?..
Он такой же реалист, как и Распутин, научивший его писать «по правде», и через эту правду начинает ощущать и предвидеть будущее. В повести «Деньги для Марии» Валентин Григорьевич предвидел, что тема денег, их поисков станет главной для людей. В «Прощании с Матёрой» «предсказал то, что вскоре случится с нашей страной и людьми. Подобно матёринцам, миллионы русских будут вынуждены сняться с родных мест и куда-то переселяться, спасаясь от великого потопа, что захлестнул «одну шестую часть суши» в начале 90-х». Это писал Сенчин в 2001 году в очерке о творчестве Распутина «Пророк в своем отечестве». Сам он будто развертывает распутинские предчувствия-предсказания.
Критик Сергей Беляков, давая ссылку на свою рецензию на «Зону затопления», написал в Фейсбуке очень важное замечание: «Сенчин возвращает нам литературу, которую читали миллионы, о которой спорили, за которую давали ордена и сажали в тюрьмы».
А вот интересные размышления Ильи Кочергина в форме диалога с женой в Фейсбуке:
«Наше село стоит на дне древнего моря, в ручейке рядом с домом полно окаменевших аммонитов и белемнитов – морской фауны. И мы читаем “Зону затопления” Романа Сенчина.
– Я рад, что Сенчин добивает миф о русской деревне. Чем дольше я живу в деревне, тем больше убеждаюсь, что ее давно уже нет. И русская общинность, по-моему, чья-то устаревшая выдумка. Индивидуалисты до мозга костей, которых сплочает страх, стыд или привычка. Хотя стыд сейчас – уже не так актуально.
– Только “Левиафана” посмотрела, тут Сенчин с той же темой. Похоже, да?
– Не, у Сенчина жестче, глобальнее. У него даже Левиафан обречен утонуть или солитерным плавать от гнилой воды. В повести “Вперед и вверх на севших батарейках” он себя “монахом литературы” называл, но тут выступает скорее как раскольник, отмечающий признаки начинающегося светопреставления. Старый мир вместе со своими мифами гибнет, нового пока не видно. Спасения и воскрешения мертвых тоже не будет.
– Я думала, что хоть в конце книги, когда внук с дедушкой Пасху хотят отмечать, что-нибудь хорошее произойдет.
– Еще заметил, что ни разу за весь роман секса не случилось, даже неудачного, даже по пьянке. Был один момент, но персонажи, видимо, уже потеряли охоту не только сопротивляться, но и размножаться.
– А все равно – радость от хорошей книжки, даже когда всё так в ней ужасно. Она большая, настоящая, спокойная. Не придуманная.
– Чтение хорошо перемежается с последними деревенскими работами перед зимой. Привез дров, напилил, наколол. Там подбил, там утеплил, разбросал навоз, перепахал под зиму. И после каждого дела, после каждой странички большое облегчение – нас пока не трогают, не топят, не жгут.
– Ага, почему-то от книжки хочется улучшать свой дом, свое хозяйство, завести полный двор живности. Наверное, это любовь.
– Только я вот помимо радости всегда чувствую и какое-то слабое раздражение от сенчинской прозы, как будто зуб потихоньку ноет. Такое впечатление иногда, как будто автор пытается меня отвадить от чтения своих книг. Делает что-то, чтобы до конца только избранные и продвинутые дочитали, чтобы шелуху отсеять.
– А мне, наоборот, спокойно так. Сенчин добрый и хороший. Просто он работает, как психотерапевт для нашего общества. Он не пытается заинтересовать, не успокаивает, не подбадривает. Он видит, что всё хреново, и может это вынести, может принять тебя таким и просто побыть рядом. Это очень важно, что он рядом. Вот случись голод, чума, война – я знаю, что Сенчин будет рядом с нами, в России, и будет описывать всё это.
– Да уж, представить Сенчина эмигрантом невозможно.
– И он не пытается лечить или быть для читателя умным папой, это тоже мне очень нравится. Это и правда психотерапия, то есть литература для осознающих, вернее, для взрослых. Он просто отражает тебя, помогает тебе себя увидеть, а ты сам делаешь выводы. Выводит тебя “на стадию плодотворного смятения”, чтобы “пришёл поиск новых путей”.