Сопровождающие этап офицеры утрясли в принимающих органах конкретные места расселения «особого контингента». Подана колонна «Татр» с прицепами. В прицепах вещи, в основном кузове под тентом человек 10 на своих матрасах, тюках. Два водителя, два вооружённых охранника в кузове и вперёд по колымской трассе, почти 600 км на север. Гравийная дорога с бесконечными выбоинами, до асфальта ещё не дожили. На коротких остановках («девочки налево, мальчики направо») поразило обилие ягод (сентябрь!), в первую очередь, брусники.
Примерно двое суток дорожной пыли, затем последняя перевалка, вдоль трассы около посёлка Саганья установлены палатки, человек на сто каждая. Размещены, ждём, пока за нами приедут. Трактора с санями вывозят с прииска «власовцев», нацменов, представителей южных районов СССР не русской национальности (в то время всех граждан СССР, которые воевали на стороне Германии, называли «власовцами»). Предусмотрена практически полная замена жителей прииска. Наконец, грузимся в сани. Дороги нет, есть контуры направления с бесконечным пересечением мелких речушек, разнокалиберных каменных россыпей. Более суток преодолевали 30 км, остановки только на ремонт, трактора старые, постоянно спадают гусеницы или отлетают башмаки. Кто хочет, сидит на санях, большинство идёт следом, лакомясь ягодами. Трактористы без конца чифирят (пачка чая заваривается в алюминиевой кружке). Много позже я понял, на Колыме чифир — своеобразная защита водителей в страшных северных условиях и круглосуточном режиме работы (заснёшь за рулём — погибнешь, никто не успеет помочь).
21 сентября 1951 г. (78 суток в пути), прибыли на золотодобывающий прииск «Джелгала». Варлам Шаламов в «Колымских рассказах» неоднократно упоминал страшную Джелгалу. В первый же день лично мог в этом убедиться, хотя о писателе Шаламове услышал лет через 40.
Золотая осень, прямо за стенами больницы, в которой нас поселили, «море» голубики и брусники. По ягодникам бежит, петляя, человек, а за ним несутся трое солдат с пистолетами и стреляют, пока человек не упал. Позже я многократно видел подобные сцены в кино— и телебоевиках, кто-то из читающих может подумать, что я фантазирую. Но я всё видел метров с 10, правда, подойти ближе к убитому побоялся. В детстве я много слышал о нравах заключённых, о взаимоотношениях заключённых с охраной, о ничтожной стоимости человеческой жизни в каторжных условиях, но открытое убийство безоружного человека увидел первый и, надеюсь, последний раз в жизни.
При оформлении на работу родители в который раз столкнулись с дискриминацией по национальному признаку. Все приехавшие по этапу разделены на 2 категории: бывшие зэки (в основном, русские) и немцы. Русские заключают обычный северный договор на 3 года с повышением северных надбавок каждые полгода, и после отработки 28 месяцев (в год 2 месяца отпуск и 2 месяца в 3 года даётся на дорогу) могут свободно ехать на материк в любом направлении. С немцами договор не заключается, и они не имеют права покидать прииск. А ведь привезены строители секретных оборонных объектов страны на Колыму в одинаковых скотских условиях.
Единственная власть на прииске — начальник прииска, подчиняющийся Северному управлению (центр — Ягодное) Дальстроя (входит в состав Хабаровского края), деления по районам нет, милиции нет, только солдаты. Связь с Ягодным — телефон и пешеходный курьер. Зимой накатывается дорога, работающая с большими перебоями.
Первое время жили в больнице (мама с папой — весь врачебный персонал), затем получили двухкомнатную квартиру. В кухне клетка для свиней, над ними клетка с курами. Моя работа — каждый день приносить с лесопилки полмешка опилок. Запомнил бойцовый характер петуха. На прииске и жило не больше 10 петухов, он побивал всех, однажды потерпел поражение, кто-то положил петуха без признаков жизни на завалинку (не исключаю, его поражению поспособствовали люди), несколько дней не мог ходить. Но оклемался.
Колыма, Джелгала. 1952 г. Центр детских развлечений, я в кепке.
Справа перед отправкой в интернат.
В приисковом магазине сухие молоко и яичный порошок, сушённые картошка, лук и другие овощи. На полках в изобилии консервные банки, включая остатки от американской помощи в военные годы (бабушка была очень довольна наличием коробок с не используемыми северной кухней специями, запомнил анис чикагского производства). Витамины добывали сами: кедровый стланик, брусника, голубика… К счастью, всё это было в изобилии. Папа снабжал аптечными витаминами, в первую очередь драже из шиповника. Из голубики папа ставил вино. Как-то ночью двадцатилитровая бутыль взорвалась, перепуганы все, а голубизну на стенах так и не удалось ликвидировать. Цены на прииске по тем временам бешеные и «круглые»: мясо 100 руб./кг, яйца 100 руб./десяток, курица — 300 руб. (в магазине ничего этого не было). Изредка зимой появлялись оленьи упряжки, якуты привозили мороженное молоко и оленину (на прииске — праздник). Бабушка продавала яйца поштучно и вела запись. Как купили 10 кур и петуха за 3200 руб., так и продали через год за эту же цену перед переездом в Ягодное. Куры окупили себя, правда и кормили их хорошо витаминизированной пищей: орехами, брусникой, свежей зеленью (овёс проращивали в ящиках на окнах)…