Второе письмо отправлено из Сиднся 12 августа 1947 года: «Многоуважаемый и дорогой поэт Антокольский, несколько австралиек и русских, потерявших любимых сыновей в эту войну на немецком и японском фронтах, положили букет красного горошка у ног статуи погибших на войне на Place Martin в Sydney. Фотографию прилагаем. На букете было написано по-английски: Vladimir Antokolsky. Died 6.7.1942. Russia. We remember. Мы передаем наше уважение, память и любовь Вам, Павел Антокольский и Вашей жене, матери храброго Владимира».
В конверт вложена фотография с изображением памятника, воздвигнутого в Сиднее в честь погибших на войне. У подножия памятника груда цветов.
На обороте фотографии написано: «6 июля 1947 гола в Сиднее мы положили букет красного горошка в память Владимира Антокольского от матерей, сестер и жен «любимых чужих сыновей».
Последние слова, как помнит читатель, взяты из поэмы «Сын». Вот он, «громовой урок о вечном торжестве жизни»!
Поэма «Сын» — лучшее из того, что создано Антокольским.
Было бы, однако, несправедливо, говоря о работе Антокольского в годы войны, сосредоточить внимание только на «Сыне».
Осенью 1943 года поэт дважды побывал на фронте. Обе поездки оставили заметный след в его творчестве. В августе — сентябре он выезжал на только что освобожденную от врага Орловщину. В октябре — под Киев, где ожидались решающие бои.
На Орловщину Антокольский поехал в составе писательской бригады, куда входили А. Серафимович, К. Федин, Б. Пастернак, Вс. Иванов.
Писатели проехали Тулу, Чернь, Орел, а затем, разделившись на группы, направились в дивизии. Антокольский и Вс. Иванов побывали в только что освобожденном Людинове.
Оказавшись на фронте, Антокольский изо дня в день вел подробные записи. Они сохранились в его архиве. Вот, например, что он писал о Людинове: «Конечно, это самое сильное, да и единственно по-настоящему стоющее из всего, что довелось увидеть за всю поездку: город, из которого только что ушли немцы, полный их запаха, их надписей, с их кладбищем и моргом».
Вскоре в «Комсомольской правде» появился очерк Антокольского «В городе Людинове». «Вот и город Людиново, — писал Антокольский. — Отступая, немцы и здесь навредили. Их чудовищная машина направлена сейчас на решение одной задачи, бессмысленной и уродливой: уничтожать все на своем пути».
Все, что Антокольский написал о Людинове, как бы пропитано дымным воздухом города, только что освобожденного от врага, озарено отсветом пожаров, еще бушующих среди городских улиц.
Но поездка на Орловщину имела для Антокольского еще и особый личный смысл: ведь именно здесь погиб и был похоронен Володя. Отец хотел найти могилу сына.
Уже в самом начале поездки Антокольский записывает: «Это происходило где-то здесь рядом. Вчера вечером мы искали на полевой карте речку Рессету и деревню Сусею, но безуспешно».
На отдельной странице записано: «Водкино — Потаевка — Фролово — Высокое — Берестна — Кирень — Моилово — Сусея». Последнее название дважды подчеркнуто.
Антокольский видит будни войны, встречается с множеством людей, вглядывается в них с жадным интересом, но его не покидает мысль о сыне. «Молодые командиры — прелестные ребята, все разные, все прославленные орловцы, в орденах, — записывает он. — Живые одухотворенные лица. Как легко можно представить себе, что года через полтора-два таким стал бы Вовочка, бедный мой маленький, наивный мальчик».
Поездка в деревню Сусею продолжает оставаться в центре внимания: «Деревня Сусея недалеко отсюда. Полковник Кокорин обещал мне транспоэт и плотника, чтобы съездить к какой-то проблематической, несуществующей могиле младшего лейтенанта В. П. Антокольского».
Полковник не смог выполнить свое обещание, потому что шли бои и ему было не до поисков «проблематической» могилы. Вернувшись в Москву, Антокольский вскоре опубликовал в «Знамени» цикл стихов «Осень 1943».
Так же начиналась поэма «Армия в пути»: «Армия шла по равнинам Брабанта..» Но эти две строки, внешне столь похожие друг на друга, внутренне разделены дистанцией огромного размера. В «Армии в пути» бьют барабаны, шагают аркебузиры и лучники, слышатся воинственные кличи во славу гёзов, но все это и придает поэме особенно мирный характер.