Старшая сестра Вельда в Канаде, пасха 1991 г.
Слева. Сентябрь 1978 г. Мама в Канаде. День рождения Арлины, дочки Вельды.
Событием стали посылки с одеждой. Первое время «органы» постоянно теребили тётю Марту (что, почему, откуда…). Содержимое посылок делилось между сёстрами. Мои родители жили более обеспеченно, и основное поступало тёте Марте и тёте Лизе. Однако помню, в университете носил в качестве парадной рубашку из синтетики удивительно яркого цвета типа морской волны. Как сейчас помню лица четырёх сестёр, рассматривающих каждый предмет посылки, все вещи добротные. Наверное, это был канадско-американский «секонд хэнд», не знаю, спустя полвека трудно оценить, но ничего подобного в нашей глухой провинции не видели. Казалось удивительным, что при отправке посылок основное — стоимость пересылки, тёте Вельде помогал любимый бабушкин брат дядя Густав Ремпель из США. В семидесятые годы все сёстры по очереди ездили в гости к тёте Вельде в Канаду, возвращались до предела загруженными шмотками и рассказами, как хорошо живут там наши бывшие соотечественники. Напомню, в 70-е свободная эмиграция из СССР исключалась. Мама и тёти по очереди с восторгом рассказывали про сопливого мальчишку из их деревни, ставшего в Канаде миллионером, который бескорыстно помогал сёстрам отовариться и оплачивать багаж.
Тётя Вельда была рада, что сёстры переехали в Германию. В сентябре 1993 г. тётя Вельда появилась в Папенбурге, через 53 года (!) все пять сестёр вновь встретились за одним столом. Потрясающая картина, жаль, мне не пришлось быть рядом. Да и вообще я тётю Вельду видел только на фото. На 80-летие мамы она не смогла прилететь из-за океана по состоянию здоровья.
Тётя Вельда умерла 7 августа 1996 г. Первая из сестёр пришла в мир, первая ушла.
Тётя Муся
22 июня 1920 г. бабушка родила двойню Марию и Марту. Много лет двойняшки так были похожи, что окружающие их путали, тем более что они любили одинаково одеваться. Никогда не забуду, как не мог различить тёток в 1954 г. (мы только приехали с Колымы, им по 34 года). Ждал, пока кто-нибудь из них раскроет рот, у Марии сверкала золотая коронка.
Ближе всех в детстве я общался с тётей Марией, до самого конца называл её тётей Мусей (по-моему, единственный из родни). В начале войны вместе с дочкой Вельдой (практически моя ровесница) тётя Муся приехала к моим родителям в Уштобе. Работала учителем немецкого языка до ухода на пенсию.
Уштобе, 50-е годы. Мария (тётя Муся) с мужем Павлом Ремезовым.
В сентябре 1942 г. случилась трагедия. Мы с кузиной Вельдой (нам по полтора года) играли во дворе железнодорожной больницы станции Уштобе. Вельда утонула в противопожарной бочке, врытой в землю на углу дома, в котором проживали врачи. Не могу утверждать, что в памяти остались мои личные переживания, скорей всего они сложились под влиянием многократных разговоров в семье. В свою очередь я десятки лет рассказывал в профилактических целях историю страшной смерти маленькой Вельды своим детям и внукам, да и не только им.
После трагедии с дочкой тётя Муся больше занималась со мной, и десятки лет спустя не переставала рассказывать, что я называл её мамой. Отец Вельды был в трудармии, простить смерть дочери не смог. Может быть, что-то ещё в их взаимоотношениях не сложилось, мне это неведомо, а расспрашивать, когда вплотную занялся историей семьи, считал неудобным. Впрочем, папа пару раз в моём присутствии прошёлся по свободному поведению тёти Муси в военные годы, деталей не знаю.
В 1946 г. тётя Муся вышла замуж за Павла Матвеевича Ремезова (1919 г.р.), молодого красивого офицера, родом из местных семиреченских казаков. В апреле 1947 г. тётя Муся приехала рожать к моим родителям в Челябинск-40, 1 мая появился сын Виктор Ремезов.
Дядю Павла вспоминаю только добром, много раз в студенческие годы и позже мне доводилось останавливаться в этом доброжелательном доме: с Уштобе начинался железнодорожный путь в Томск, Барнаул. В доме Ремезовых всегда было много книг, уютно и чисто. При жизни дяди Павла в отличном состоянии поддерживался сад (разнообразные яблони, сливы, вишни, виноград, урюк…). Существенный недостаток: любил выпить и, вроде бы, это стало основной причиной такой ранней смерти от инфаркта. Сердечный приступ произошёл на моих глазах в доме родителей в Талды-Кургане в первых числах октября 1966 г. Отчетливо вижу ситуацию. Вечером дядя Павел приехал в гости. На следующее день, часов в 10 утра (я мою в доме полы, мама копошится на летней кухне) дядя Павел неожиданно ложится на диван на веранде и просит позвать маму. Я ещё говорю, подождите, домою пол (как раз веранду и обрабатывал). Он настоял, подошла мама. Инфаркт. Скорая помощь. В больнице умер через три дня. Один раз я к нему в палату приходил, дядя Павел был в полном сознании, разговаривал. В мыслях не было, что он умрёт. Всего 47 лет. Переживал смерть дяди Павла тяжело, но внутри себя. Дядя Павел всегда хорошо ко мне относился, как и я к нему, хотя женская часть нашей семьи считала его пьяницей и бездельником. Через несколько лет дом и сад Ремезовых в Уштобе пришёл в упадок, тётя Муся всё продала и переехала в Талды-Курган. Симптоматично, что тётя Муся, любившая эмоционально лить помои на мужа в присутствии родственников, после смерти дяди Павла готова глаза выцарапать тому, кто о нём плохо отзывается, чем привела в изумление маму.