Не просто было в условиях крепостнической России сыну безродного мещанина и повивальной бабки выбиться, как говорилось, в люди, получить образование, да еще высшее. Больше того — стать профессором, и не какого-нибудь, а Московского университета. И если все это удалось Рулье, то лишь благодаря его исключительным способностям, неутолимой жажде знаний, неутомимому трудолюбию, непрестанной работе мысли.
«Личность Карла Францевича Рулье, — писал один из учеников Рулье, сам ставший впоследствии видным ученым, профессор С. Усов, — была из таких, около которой не было холодно, около которой собирались молодые люди — и всегда они находили ответ в любящей, исполненной юношескими порывами, горячей, поэтической душе… В нем находили они не учителя только, но друга и руководителя, который не мертвил холодным словом труд начинающего, а теплым участием и советом возбуждал его к деятельности».
В те годы, о каких мы здесь вспоминаем, ни в одном русском университете, кроме московского, не читалась общая зоология, включающая даже зооэтику (так называлась тогда наука о поведении животных).
Рулье создал общую зоологию как самостоятельную науку. Результаты своих работ профессор излагал в лекциях, слушать их приходили даже студенты других факультетов, все восхищались «необыкновенным мастерством изложения самых трудных вопросов, картинностью и поэтичностью рассказа, редкой красотой изустной речи, дополнявшей их прелесть и увлекавшей слушателей».
Жан-Батист Ламарк (1774–1829) — один из первых эволюционистов — предшественников Ч. Дарвина. Хотя созданная им теория не могла еще удовлетворительно объяснить движущие силы развития живой природы, она вошла в историю биологии. Горячо любя свой народ, совершивший революцию, ученый предпослал своему труду такое посвящение: «Прими, о народ великодушный и победоносный над всеми врагами, народ, который сумел вернуть себе священные права, принадлежащие тебе от природы…»
Курс, читавшийся Рулье, привлек к себе внимание не одних лишь учащихся. Самые светлые умы России отметили талант натуралиста и естествоиспытателя.
Говоря о русских ученых и литераторах, противостоящих реакции, В. Г. Белинский поставил имя Рулье рядом с именем Л. И. Герцена. Герцен же не раз писал, что в Рулье русская наука имеет смелого пролагателя новых дорог, человека, глубоко понимающего законы природы. Став редактором знаменитого журнала «Современник», Н. А. Некрасов внес Рулье в список сотрудников. Издававшийся Рулье «Вестник естественных наук» не раз получал высокую оценку Н. Г. Чернышевского. Сподвижник Д. И. Писарева, литератор В. Зайцев назвал Рулье «благородным проповедником науки и свободы». Уже в наши дни избранные произведения К. Ф. Рулье впервые изданы были отдельным томом в серии «Классики науки».
В этом томе опубликована статья академика Л. Ш. Давиташвили и С. Р. Микулинского, убедительно объяснивших, почему биологи СССР считают Рулье одним из самых ярких и широко образованных провозвестников эволюционного учения, одним из самых замечательных предшественников Дарвина и Мичурина.
Спустя много лет после кончины Рулье профессор А. П. Богданов в книге о своем любимом учителе, не имея возможности высказаться со всей ясностью, признал, что против Рулье «скучился кружок людей, озлобленных на него, поставивших целью не только обесценить значение его работ, но даже дурно осветить его нравственные стороны». Рулье стали обвинять в присвоении чужих открытий, в том, что им «почти ничего не сделано, кроме написания красивых статей в популярных и общедоступных журналах».
Богданов не скрыл, что были и «закулисные мотивы нападок на Рулье». Теперь известны некоторые из тех мотивов: травля со стороны полиции, запреты публичных лекций, вмешательство в преподавательскую работу — все последовало за доносом в жандармскую службу. Одновременно мракобес митрополит Филарет требовал от синода осудить Рулье, который «из могил древнего минерального, растительного и животного мира хочет выкопать космогонию».
Черные силы сломили молодого ученого. Хотя он и продолжал развивать свои идеи, продолжал издавать свой «крамольный» журнал, ему была нанесена «глубокая душевная рана» (слова профессора Богданова).
Рана эта оказалась смертельной. Рулье не исполнилось и сорока пяти лет, когда он сошел в могилу.
Историки естествознания до сих пор не обнаружили ни дневников, ни писем, ни материалов, способных подробнее осветить события, погубившие этого человека. А ведь он мог бы еще столько сделать для своей страны! Думается, статья, напечатанная в июне 1854 года, отчасти приоткрывает завесу над тем, каково приходилось Рулье. Это его статья под заглавием «От нечего делать».