Я же тем временем отбросил пододеяльник, и ласкал одной рукой то ее белую большую грудь с темными ореолами вокруг набухших сосков, то проходился по почти плоскому животу, щекоча вокруг пупка, то даже дотягивался до маленькой черной бархотки лобка, но не проникая глубже, чувствуя интуитивно, что сейчас Эмма сконцентрирована на минете, и параллельные ласки ей не нужны. Второй рукой я опирался на стену, к которой примыкало изголовье дивана, чтобы удерживать равновесие и не сильно шататься от взятого Эммой темпа отсоса.
Забегая вперед, проясню. Муж Эммы оказался не из тех напыщенных идиотов, блюстителей дворовых понятий, которые считают, что нельзя давать жене в рот, ей же потом этими губами детей целовать. Именно он приучил и приохотил супругу к минету, с первых же дней совместной жизни. Но, то ли с целью вящего ее возбуждения и поддержки потребности, то ли стремясь оставить эту деталь семейного секса в тайне, то ли искренне так полагая, только подкреплял и развивал сложившееся у юной неопытной девушки мнение, что несмотря на приятность, минет – это очень стыдный и развратный процесс, что никому и ни при каких условиях нельзя признаваться в этом, что практикуется такое исключительно редко (среди постоянных партнеров и, особенно, семейных пар) и что Эмме сильно повезло с обретением таких доверенных отношений в семье. И настолько сильно в ней закрепилась эта уверенность, что минет – дело редкое, и, следовательно, умение подобным образом доставлять удовольствие мужчинам – удел немногочисленных женщин, коими надо дорожить и ценить, что спустя какое-то время, когда уже на правах постоянной подруги, а не разовой любовницы интересовалась другими женщинами из блокнотика, достаточно скептически относилась к информации насчет того, что от подавляющего большинства своих партнерш я получал оральный секс, а уж в надлежащее качество этого секса, мне кажется, она так и не поверила, считая это бравадой с моей стороны для оправдания новых связей.
Но вернемся к первой встрече с Эммой. Понятно, что увидев такую искушенность в минете, я мог без проблем излиться ей в рот. Очевидно (и дальнейшие встречи это подтвердили), что подобный финал представлялся Эмме наиболее логичным и естественным завершением любовного акта и не мог вызвать недовольства. Однако мне захотелось познать ее и традиционным образом, увидеть, совпадают ли наши гармоники при проведении вагинального секса, понять, совокупность каких приемов даст нам максимум кайфа, не говоря уже о том, что Эмма не знала о методике «стой-давай», объяснять же в тот момент было несподручно, и я не хотел, чтобы классный процесс оказался смазан из-за мелочей.
Ласково поглаживая Эмму по черным блестящим волосам, я тихой сапой добился уменьшения амплитуды, а затем и вовсе приостановил ее движения. В ее глазах мелькнуло нечто вроде недоумения «неужели я что-то не так делаю?». Но поняв, что соитие будет продолжено по-другому, она с готовностью подвинулась, я, наклонившись, приник к ее губам глубоким поцелуем, и улегся рядом.
И вот – я на ней, ощущаю горячее тело и будоражащий запах новой женщины, раскрытой и доступной, довольной и трепещущей в ожидании желанного мужчины. И вот – я в ней, член с ходу, глубоко и мощно проник в ее влажное естество, раздался ее невольный «ох», краткий выдох, я почувствовал, как она крепче обняла меня за лопатки, а таз поддался навстречу. И я начал трахать Эмму.
Позвольте еще одно лирическое отступление.
Есть женщины-знакомые. Секс с ними – как кивнул головой или приподнял, завидев издали, руку жестом приветствия, если нет возможности поздороваться вслух. Или если есть, то поздоровался вербально: сухо и деловито, вежливо и приветливо, сердечно и заинтересованно, с кем-то может и постоял минутку рядом, поболтал о том, о сем, спросил о здоровье и планах на лето. Не более того.
Есть женщины-друзья. Секс с ними сродни оживленной беседе, где есть место шуткам и дискуссиям, монологам и диалогам, но нет места для обид и недоговоренностей. Ты понимаешь, что вы слишком разные, чтобы жить вместе, но каждая встреча после разлуки – хоть трехдневной, хоть трехгодичной, - праздник!