— А если останусь здесь, сильно буду тебе мешать? — мне не хотелось сидеть одной.
— Ну если помолчишь, то нет.
Наверно, стоило обидеться, но я пожала плечами, села на кожаный диванчик и уткнулась в телефон, время от времени поглядывая, как Ник заносит данные в какую-то таблицу. Делал это он так же… вкусно, как и откапывал снег. Некоторые люди умеют любое дело делать так, что на них хочется смотреть, не отрываясь. Я вдруг представила его за штурвалом истребителя — и вдоль позвоночника пробежал мятный холодок.
— Ну все, — Ник закрыл документ, выключил компьютер и встал. — Идем?
В коридоре я чуть не прошла мимо нужной двери, и он придержал меня за талию, едва коснувшись.
Черт…
Ему, конечно, неоткуда было знать, как на меня действуют именно такие прикосновения — вскользь, едва заметно. И как легко этот озноб может смениться жаром.
Бармен узнал меня, кивнул удивленно, но Ник, не задержавшись у бара, повел за решетчатую перегородку в углу. Оттуда хорошо видна была сцена, но при этом возникала иллюзия полной уединенности.
— Директорская ложа? — усмехнулась я, устраиваясь на мягком диванчике.
— Вроде того. Смотри, с едой тут у нас не особо, не ресторан все-таки, но если хочешь…
— Да нет, спасибо, — есть мне и правда не хотелось.
— Вино, пиво?
— Вино. Белое.
Откуда-то, словно по волшебству, появился официант, наклонился к Нику, выслушал какие-то инструкции и исчез.
— А тут сегодня тихо.
Зал был заполнен едва ли наполовину. Похоже, это был вечер джаза, а питерские любители в массе предпочитали другие места — культовые, вроде JFC или «48 стульев», где я бывала не раз.
— Зато завтра будет громко. Адский хип-хоп, сборная солянка. Молодняк, танцульки. Забронировано по самую крышу.
— Это себя оправдывает? Когда нет определенного направления? Сегодня одно, завтра другое?
— Ты имеешь в виду доход или популярность? Рейтинг можешь посмотреть в интернете. Финансово мы в хорошем плюсе. Наш принцип — только живой звук, а так все жанры, стили, направления. Один день может быть в минус, а другой — аншлаг. Зато большая аудитория. От подростков до дедушек с бабушками, — он показал на пожилую пару за столиком неподалеку.
Слово за слово — и меня снова, как в прошлый раз, затянуло в разговор, похожий на течение реки, когда нет необходимости подыскивать фразы, подбирать слова, когда диалог похож…
Да, это было похоже на то, как я писала книги!
Когда снова подошел официант, я как раз рассказывала о давнишнем квартирнике Чижа, который организовала моя знакомая Соня Вавилова. И Сони уже нет на свете, и Чижу стукнуло шестьдесят, а такое чувство, что все было только вчера — тот вечер, когда мы с Китом оставили двухлетнюю Аленку с бабушкой и вырвались из дома вдвоем, а потом долго гуляли в центре, утонув в магии белой ночи. Хотя об этом я, конечно, Нику не говорила.
— Прошу прощения, — обернув бутылку полотенцем, официант достал ее из ведерка, ловко открыл и налил в бокалы на донышко.
Кисло-сладкое, с миндальной горчинкой, вино вкрадчиво обволакивало язык и ласкало нёбо. Холодное — и жаркое, дурманящее, как желание…
— Хорошее, — кивнул Ник и вопросительно посмотрел на меня.
— Да, — согласилась я.
Наполнив бокалы, официант исчез, но тут же вернулся с огромной деревянной доской, на которой по кругу были выложены несколько сортов сыра, свежий инжир, клубника и виноград, миндаль и грецкие орехи, а в центре красовалась мисочка со светлым медом.
— Мед с сыром? — удивилась я.
— Никогда не пробовала? — улыбнулся Ник. — Моя бабушка говорила: день прожит не зря, если узнал что-то новое. Она преподавала в школе немецкий и с младенчества запихивала его мне в голову. Так что под новым в ее интерпретации я понимал именно немецкие глаголы. Но потом понял, что это вполне универсальное.
— Бабушка была права, — я подцепила десертной вилкой кубик мягкого белого сыра и обмакнула его в мед. — А правда вкусно. Необычно.
Ему снова удалось меня удивить. Уже не в первый раз.
— Значит, ты хорошо немецкий знаешь?
— Свободно. Английский хуже. Бабуля была из поволжских немцев, но выросла в Казахстане.
— Ну, это обычная тема, — кивнула я, отпив глоток вина. — «Караганда — Франкфурт, Караганда — космос». Она не уехала?
— Нет, но родня в Мюнхене у нас есть. Я к ним даже иногда в гости езжу.
— В тебе чувствуется что-то такое… немецкое. Не внешне, а…
— Жесткое? — Ник слегка прищурился. — Да, мне это говорили.
Почему-то вдруг стало страшно любопытно, кто же ему об этом говорил. Женщина — или женщины? Интересно, много их было?