– Что тебе, Маша?
– Господин какой-то вас спрашивает. Уж не знаю, впускать или нет – человек-то незнакомый. На крыльце дожидается.
– Он представился?
– Простите, барыня, сразу не сказала: Гориным назвался, Евгением Васильичем.
Евдокия, услышав имя друга, ничего не говоря, устремилась к лестнице. Подсвечник так и оставался у нее в руках.
Горничная Маша проводила барыню недоуменным взглядом. Дверь одной из комнат открылась, и в коридор вышла Лиза, так же одна из служанок Мурановых.
– Что, разыскала хозяйку? – спросила девушка.
– Да уж, хозяйка! Не нравится мне она. Странная. Сейчас застала ее здесь с подсвечником в руках – не иначе как из комнаты барыни Веры Федоровны выходила. Видно, вынюхивает что-то. А как услышала, что барин тот ее дожидается, так и бросилась бежать, даже подсвечник не поставила. Видать, полюбовник ихний.
– Да что ты говоришь, Маша! Не может Евдокия Николавна мужа своего обманывать – любит она его, это сразу видно. И лицо у нее доброе. Дурного слова никому из дворовых не скажет.
– Да она здесь без году неделю, и того меньше! Ох, чую, хлебнем мы с ней еще. Жалко мне Павла Сергеича, что за жену он за себя взял…
– О чем ты? – удивилась Лиза.
– Демьян приехал с барином из деревни, все мне о ней поведал. Из князей Озеровых она. Рода-то древнего, знатного, да бесприданница. Папаша ихний обанкротился, а тут Павел Сергеич наш подвернулся, вот она и окрутила его. Барыня-то Вера Федоровна в поместье его повезла, думала примерную супругу племяннику найти… не испорченную обществом – вот как. Опять же, с приданым хорошим. А вышло?
– Думай, как хочешь, Маша, а мне молодая барыня нравится, – убежденно сказала Лиза.
А Евдокия торопливо спускалась по лестнице, почти не веря в то, что внизу действительно стоит Рунский. Она уже и думать забыла о Загряжской, ее комнате и Павле I. Очутившись в прихожей, княгиня сразу же распахнула входную дверь. Ее встретил знакомый смех, будто из детства прозвучавший – в новой своей жизни она совсем не ожидала, что так скоро увидит Евгения.
Рунский с вещами в руках, одетый в двубортное пальто и цилиндр, неудержимо смеялся своим особенным, добрым смехом.
– Евгений, ты с ума сошел! – воскликнула Евдокия, когда прошло первое удивление и, взяв молодого человека за руку, увлекла его за собою, захлопнув дверь.
– Тебе сказали, что внизу ждет незнакомый мужчина, и ты захватила с собой этот предмет, вероятно, для самообороны, – веселым тоном сказал Рунский. И вправду, Евдокия, открывшая дверь, с развившимися локонами, расширенными от волнения глазами и подсвечником в руках, выглядела забавно. Заметив, наконец, что она все время носила его с собой, девушка, негодуя, с силой поставила подсвечник на стол и опустилась на диван в полном смятении.
– У меня просто нет слов, Евгений, что ты здесь делаешь? Как ты мог выехать из Горино и направиться ни куда-нибудь, а прямо в Петербург? – возмущенно сказала она и перевела дух. – Спасибо, что не сразу поехал в Зимний дворец, а решил по дороге заглянуть ко мне, – уже смягчившись, пошутила она: слишком велика была радость этой встречи, чтобы долго сердиться на Рунского.
– Да, хотел узнать, как проходят первые дни твоей жизни в качестве замужней дамы, – в тон Евдокии ответил он.
– Прекрати шутить и немедленно объяснись, – уже потребовала она. Княгиня позвонила в колокольчик, лежащий на столике у дивана. На зов явился управляющий особняком.
– Распорядитесь о чае, пожалуйста, – сказала Евдокия. – Мне от волнения так захотелось пить, – вполголоса прибавила она, обращаясь к Рунскому.
Как только шаги управляющего затихли в глубине анфилады, Евдокия взяла друга за плечи, повернула к себе и, заглянув ему в глаза, твердо спросила: «Евгений, что случилось?»
– Что ж, на прямой вопрос – прямой ответ. Я полюбил Софью.
– То есть, – не сразу поняла Евдокия, – ты хочешь сказать, нашу Соню, Муранову?
– Да, – просто ответил Рунский.
– Как внезапно… Совсем от тебя такого не ожидала, друг… Софья – чудесный ребенок, я совсем недавно знаю ее, и сама готова полюбить всею душой. Но, все-таки, это слишком неожиданно. Как так вышло? Когда вы успели познакомится?
– Скажи, как ты думаешь, могу ли я надеяться на взаимность? – говорил о своем Евгений – Знаешь, в день твоей свадьбы, на балу, я впервые увидел ее. Это было определение судьбы, я не сомневаюсь. Я просто взял и рассказал ей все.
– Все о себе? Евгений кивнул.
– Это был порыв, мы проговорили с нею около часа, понимая друг друга с полуслова.
– Удивительно. Такое бывает нечасто, – проговорила Евдокия. – А Соня? Как ты думаешь, что чувствует к тебе она?