* * *
Александра Осиповна Россети была одной из любимых фрейлин императрицы. Воспитанница училища ордена Святой Екатерины, находящегося под покровительством вдовы императора Павла I, она, закончившая «с третьим шифром», была принята в свиту Марии Федоровны.
После смерти вдовствующей императрицы привязавшаяся к своей покровительнице Россети внезапно заболела; она с каждым днем бледнела и едва держалась на ногах – ее, сироту, не имеющую более пристанища, мучила неизвестность дальнейшей судьбы.
Сейчас, когда вновь приближались перемены, Александра вспоминала день первого знакомства с женою ныне царствующего императора, службу у которой, продолжавшуюся третий год, ей вскоре должно было оставить.
«Было это зимою, еще при Марии Федоровне, но жила я не в Аничковском дворце, а в Зимнем. Из окон моей фрейлинской квартирки на четвертом этаже можно было видеть кабинет императрицы Александры Федоровны: наши окна выходили во двор Зимнего с противоположных сторон. Однажды я стояла у своего окна и увидала государыню. Она тоже стояла, но не у самого окна, а перед низеньким столиком, и что-то кушала. Я хотела отойти от окна, но государыня заметила меня, улыбнулась и жестом позвала к себе. Как только я вошла, она спросила: «Вы когда-нибудь ели землянику зимой?» – «Нет, Ваше Величество,– ответила я, взглянув на маленькую корзинку с земляникой посреди столика, – В Училище зимой нам давали виноград, но не землянику». – «Эта корзинка – из оранжерей Царского Села. Угощайтесь». – И она подала пример, съев ягодку. – «Спасибо, Ваше Величество, но я не могу есть…здесь, у Вас». – «Напрасно вы смущаетесь. Ну ничего, это со временем пройдет. Я успела забыть, как вас зовут. Так много представлений почти ежедневно!» – она и сама улыбалась смущенно – «Александра, Ваше Величество» – «А-а, так вы моя тезка. Наши именины 23 апреля. В этот день коров выгоняют в поле, начинается теплый сезон».
Забавно было слышать из уст царицы сведения о коровах! «Присядьте и расскажите о своем Училище, – продолжала императрица, – чем вы там занимались помимо уроков?»
Я стала рассказывать, стараясь вспоминать веселые истории, чтобы развлечь ее и «разморозить» себя. Мы обе смеялись. Но тут вошел император Николай Павлович со словами: «Английский король прислал Веллингтона меня поздравить». Эта фраза прозвучала для меня так выразительно, что я до сих пор ее помню, хотя совершенно забыла, с чем именно поздравить. Но, конечно, более всего запомнилось само это неожиданное внимание императрицы, у которой я тогда даже и не служила. Еще удивительнее было то, что 23 апреля утром ко мне пришел камер-лакей и принес подарки от государыни: роскошный букет цветов, веер «трокаэдро» (испанский) и розовый шифон на платье. А в ноябре 1828 года она взяла меня к себе во фрейлины. Моя паника после кончины Марии Федоровны оказалась беспочвенной…» 13
Тогда жизнь вновь стала для Россети легкой и беззаботной: казалось, не было никаких поводов для тревоги. Но это продолжалось недолго. Уже весною следующего года Александра Федоровна, заметив особое внимание супруга к черноокой красавице, начала подумывать о женихе для нее. Выбор пал на молодого дипломата Николая Михайловича Смирнова.
«Ваше Величество, как же выходить замуж, если я никого не люблю?» – попыталась возразить Россетти. – «Уж лучше выйти без любви, чем остаться старою девой, которая и сама скучает, и на других тоску наводит», – ответила императрица. Александре вновь захотелось возразить: Софи Карамзина – «старая дева» (ей тогда было около двадцати семи лет), однако не только не наводит на других тоску, а, напротив, слывет душою общества. «Но возражать царям можно лишь в весьма малых дозах, да и то с неким сомнением в своей правоте…» – подумалось ей.14
Общими усилиями императрицы и ее советчицы, кавалерственной дамы, сопротивление Россети было, наконец, сломлено. Николаю Михайловичу намекнули на возможность согласия, и он сделал Александре официальное предложение. Первым ее побуждением было ответить: «Нет!» Но помешало чувство неловкости перед императрицею: девушка считала себя многим обязанной ей и не могла противиться августейшей воле.
Вскоре состоялась помолвка. Извещенный о ней государь отдал секретное распоряжение выдать Александре на приданое сумму, намного превышающую общепринятую. Свадьба была назначена на начало будущего года.
Россети была все той же, очаровательной и живой, остроумной девушкой, украшением двора. Но как тяжело давалось ей оставаться такой, ничем не выдавать своей тоски, своих сомнений. Ее близкая подруга со времен института, Стефания Радзивилл, еще три года назад вышла замуж и, оставив фрейлинскую службу, уехала из столицы. Софи Карамзина была мила и приветлива, но их отношения нельзя было назвать близкою дружбой.