– В жизни его не видела! – ответила я, почти оправдываясь. – Двери заперты. Он, должно быть, вломился внутрь.
– А куда он ушел? – закричал Евровидение, вскакивая с кресла. – С крыши спрыгнул?
– Обещал не прыгать, – напомнил Вурли.
– Тогда куда же он делся? – настаивал Евровидение. – Здесь его нет, и через дверь он не выходил! Но был здесь, а потом исчез. Черт возьми, кто-нибудь, посмотрите, что там, внизу!
Он уставился на Дэрроу, сидевшего ближе всех к краю.
– Да ни за что! – запротестовал тот. – Не стану я смотреть. Не собираюсь я становиться свидетелем. Пусть кто-нибудь другой посмотрит.
– Мы бы услышали удар, если бы он упал на землю, – заметила Дама с кольцами.
– А вы откуда знаете? – поинтересовалась Кислятина. – Только не говорите, что сбросили Чаза с крыши!
– Очень смешно! – хмыкнула Дама.
В конце концов Хелло-Китти раздраженно вздохнула, вылезла из «пещеры», подошла к парапету и посмотрела вниз, пока остальные наблюдали за ней, оцепенев от ужаса.
– Слишком темно, ничего не видно, – сообщила она, возвращаясь на свое место.
– Ну и что теперь делать? – спросил Вурли.
– Да ничего! – пожала плечами Хелло-Китти. – Какой-то долбанутый на всю голову псих заявился к нам на крышу и пропал. Мы-то тут при чем?
– Еще как при чем, если он там, внизу, умирает! – воскликнула Кислятина.
– Если так переживаете, спуститесь и сделайте ему искусственное дыхание рот в рот! – предложила Флорида.
– Да как он вообще сюда попал? – спросила Уитни, поворачиваясь ко мне. – Разве входные двери не заперты?
– Заперты, конечно! Наверное, кто-то его впустил через домофон! – Я огляделась в поисках виновника. – Именно так большинство из тех, кому не положено заходить в здание, внутрь и попадают.
– А вдруг он до сих пор здесь? – предположил Вурли. – Пусть кто-нибудь пойдет проверит.
Почувствовав, как все взгляды сошлись на мне, я вспыхнула от возмущения:
– Я управдом, а не охранник!
– Я схожу проверю. – Здоровенный молчун, ветеран Ирака, Черная Борода поднялся.
И ушел. На мгновение воцарилось молчание.
– Пока мы ждем, – заговорила Амнезия, – почему бы не дослушать историю про Чаза?
Судя по невнятному бормотанию, присутствующие поддержали ее предложение. Все были слишком взвинчены, чтобы просто сидеть и думать о случившемся.
– На чем я остановилась? – спросила Дама с кольцами.
– Чаз предложил вам работенку.
– Ах да. – Она взялась за концы дизайнерского платка и плотнее закуталась в него: холодало. – Когда Чаз Кавано назвал меня Александрой и велел снять усы, я их отклеила и немного расслабилась. А когда показал фотографии, я наконец поняла, чего именно он от меня хочет, – перевоплощения.
Она поправила волосы пальцами в кольцах. Мы ждали.
– Итак, позвольте нарисовать вам картину. Тридцать лет спустя. Другой вечер, другой мир, и я устраиваю вечеринку. Компания, обслуживающая банкет, пришла с отличными рекомендациями, но они запаздывают. Как и Гленн. Он обещал приехать прямиком из театра, с парочкой своих звезд, его шоу должно было закончиться сорок минут назад. Уже одетая и с уложенной прической, я перебрала пять пар туфель, поменяла украшения, передумала и поменяла обратно, и у меня еще оставалось время дать указания Эрве, как расставить кушетки на террасе вокруг костровой чаши: достаточно близко, чтобы гости могли разговаривать, но подальше от огня, чтобы никто не перегрелся. Помнится, ночь выдалась прохладная, как сегодня.
Я вышла на балкон и смотрела, как далеко внизу, вдоль Парк-авеню, проезжает поток такси. На такой высоте шум уличного движения казался заметно приглушенным, а перегнувшись через перила, можно было охватить восхищенным взглядом изысканный скверик в центре улицы. Кто-то наверняка подбирал подходящие друг к другу цветы и кусты, решал, какие деревья и куда посадить, а также выбирал скульптуры, которые менялись каждый сезон. У меня бы это неплохо получилось – сочетать цвета и темы. Меня всегда хвалили за превосходное чувство цвета. Глядя через перила, я частенько возвращалась мыслями к той давней вечеринке на крыше на Третьей Восточной улице.
«Мисс Кавано, поставщики прибыли», – провозгласил Эрве с порога террасы. Мой незаменимый Эрве. Надо же, у меня есть лакей. За его спиной экономка встречала небольшую группу официантов с подносами и тележками, проводя их на кухню.
В тот момент я осознала, как здорово все получилось в итоге, хотя поначалу выглядело запутанным, невероятным и сомнительным. Чаз Кавано и глазом не моргнул, когда я отклеила усы, – просто продолжал на меня смотреть. Честно говоря, его долгий, тяжелый взгляд в упор несколько нервировал. Однако, когда он показал фотографии сестры, я поняла, чего он хочет. Джесса Кавано выглядела точь-в-точь как я. Я будто смотрела на собственные фотографии, только одета по-другому и нахожусь в местах, где никогда не бывала. После моего согласия все тут же завертелось. Следующие пару дней Чаз старательно обучал меня, рассказывая все подробности их с сестрой детства; он дал мне кое-какие документы: я читала и перечитывала ее письма. Я сидела за антикварным письменным столом в квартире его сестры (одного этого стола хватило бы для оплаты моего обучения на последнем курсе в Пратт) и копировала ее почерк. Мы отрепетировали историю о том, куда Джесса сбежала, когда вернулась и почему никому не сообщала о своем возвращении. Я уверила себя, что это не ложь, а возможные варианты развития событий.