Тут я задумалась о капле, стекавшей по задней части моей ноги, пока я оттирала вино с пола: тру все то же красное пятно и размышляю, как далеко мы продвинулись, или и не продвинулись, я и Рози, от Миссисипи до пристального взгляда этого белого мужчины из Нью-Йорка. Оставляю ли я свою соль на полу? Унаследовала ли я от матери некую соль выживания? Придает ли она мне другой вкус, когда я за пределами Юга? Имеет ли северная древесина другой вкус? Допустим, Белая Шваль сказал бы мне, если бы прижал язык к прожилкам, к внутренней части моей ноги, позволь я ему…
«О-о-о, земля и плоть, – распевала Рози. – О-о-о, древесина и вода…»
Она порядком разошлась. Закрыла глаза. Цветок в волосах. Платье свободно свисает, облегая бедра, – она покачивается, начиная проповедь. Призрак Белой Швали склоняет голову. Он всегда так делает, когда знает, что Рози выходит за пределы себя, в самую Дельту – имя этого места означает перемены.
Под конец мы с Белой Швалью сидим, прижавшись друг к другу на диване, и вытираем слезы. Ах, если бы у нас хватило слов!
«Ха!» – резко и негромко выдыхает Рози.
«Эх, чтоб я сдох!» Белая Шваль вздрагивает и потягивается, выпрямляя ноги.
Рози по-прежнему стоит, прислонившись к двери моей спальни, с видом той самой, кто выживает в красном платье, и курит.
«Мы слишком хороши для тебя, белый мальчик».
«Вот еще! Разве не моя гитара – разве не гитара белого мальчика – дает этой маленькой, уж точно не белой мисс все ее мелодии? Разве не моя гитара производит звуки, позволяющие светить, как ты выражаешься?»
Теперь мои привидения смеются вместе – надо мной. Я бы не возражала, если бы мои слова не приходили от них, а я не хочу пугаться собственного голоса, или чтобы они меня обидели.
«Рози, могу я теперь побыть землей? Сказать от ее имени пару слов?» – спросила я.
«Да что ты знаешь о земле, бледняшка?» – встрял Белая Шваль.
По его мнению, деревенское происхождение дает ему преимущество, и он знает про черных больше прочих – или больше, чем ему следовало бы знать. В любом случае больше, чем знаю я, светлая мулатка. Но как же он ошибается!
«Что ты можешь про это знать, городская девчонка?» – подначивал призрак.
«Она достаточно знает, – подбодрила меня Рози. – Давай, малышка. Расскажи нам, что ты принесла».
Оно пришло откуда-то извне или из какой-то части моих костей и крови, существовавших еще до моего рождения. Может быть, в Меридиане, как говорит мама. Слегка отставая от ритма, как меня научил Белая Шваль – что сам перенял у Рози, когда был еще жив: он нуждался в мыслях о ней во времена своей неприкаянности. Я думаю, она преследовала его, сама того не подозревая. В большинстве случаев я становлюсь для них путем туда и обратно. Проводник душ в загробный мир – в домашних тапочках. Сегодня я свидетель другого рода.
«Неплохое начало, неплохое!» – Белая Шваль уверен, будто имеет право высказываться.
«Замолчи!» – Рози знает, что такого права у него нет, я тоже знаю.
«Зови меня Миссисипи…» – распеваю я.
«Черт побери!» – шепчет он.
«Мм, ш-ш-ш…» Она его понимает.
Призрак Белой Швали качает головой и прикуривает.
Я чувствую, как ноги начинают притопывать, а руки отбивают такт по груди и бедру.