Мы отказались попробовать. Мы слушали. Мы сочувствовали. И поведали ей про Сказителя.
«День расплаты не за горами!» – уверил нас Сказитель в одном из сообщений по «Вотсапу», которые мы ежедневно пересылали родственнице.
А, ну да, слышала она про эту аферу.
«Вовсе нет», – настаивали мы, показывая ей банковские ПИН-коды, присвоенные Сказителем и являющиеся ключом к нашей финансовой свободе.
Несмотря на все ее проблемы, поначалу она ответила: «Спасибо, но у меня уже есть Бог».
«Перестань жадничать, – сказали мы ей, – оставь немного Бога для других».
Она отказалась. Она слушала. И сочувствовала.
В те дни, когда молитвы «Аве Мария» оставались без ответа, церкви позакрывались. Все чаще и чаще на зеркалах заднего вида встречались четки. Мы также находили четки в мусорках. Тогда мы их спасали и выцарапывали буквы нашей фамилии на бусинах, ведь даже самые заядлые скептики в карантин прониклись новой верой в Сказителя.
Вскоре мы превратили бар в алтарь, где собирались каждый раз перед едой для молитвы. Четки помогали нам вести отсчет дням. Мы разделили их на группы по пять штук, согласно темам в историях Сказителя: радостные, светлые, печальные, славные и возрожденные. Бусинка за бусинкой, мы повторяли нашу святую фамилию, чтобы не забыть последовательность украденной у нас истории.
Потому что если нет последовательности, то это безумие[93].
Впрочем, даже с последовательностью безумие все равно есть.
Следуя совету музыканта, Сказитель начал слушать своих слушателей. Он перестал рассказывать собственные истории, и звон в ушах вернулся. Сказитель не обращал внимания, поглощенный целью найти свою главную историю. И чем меньше говорил Сказитель, тем больше говорили мы, его слушатели.
Очень быстро он узнал, что более всего мы ценим пять вещей: имена, золото, землю, сны и Бога. Очень быстро он узнал, что более всего мы боимся пяти вещей: документов, грязи, закона, молчания и Бога.
Узнав достаточно, Сказитель пошел и получил диплом юриста. Он целыми днями сидел в Национальной библиотеке имени Педро Энрикеса Уреньи, где часто больше никого и не было. Помимо юридических дел и этики, он изучал истории в Библии, Торе, Коране и всех прочих священных книгах, доступных в переводе. Подкупленные едой библиотекари иногда позволяли ему поставить палатку среди книжных полок, где он мог учиться хоть до потери сознания.
Усвоив законы, Сказитель устроился в фирму по продаже недвижимости. Купил себе бежевый костюм и золотые часы. Учил наизусть карты севера, востока, юга и запада. В редкие выходные мало спал и много гулял. Подружился с прачками и мальчишками-чистильщиками обуви. Запоминал их имена, приходил в их молитвенные дома. Носил с собой портфель, полный газетных вырезок, леденцов на палочке и запасных галстуков. Посещал церемонии нарекания имени, свадьбы и похороны. Жертвовал на детские дома, протягивал руку в выездных донорских пунктах. Подружился с мэром и его приятелями, включая епископа.
И ни разу не рассказал историю.
Обзаведясь знакомствами, Сказитель пошел к дантисту почистить зубы. Говорили, будто его золотой зуб давно превратился в свинцовый из-за проклятия музыканта. Но многие из нас верили, что Сказитель снова начнет рассказывать истории, и были готовы танцевать под любую музыку.
«Мы голодны, потому что наша история нам неподвластна. Мы те, чью историю украли». – Хайли Герима.
Эту цитату прислала по «Вотсапу» родственница через две недели карантина – в ответ на наше сообщение про День расплаты, чем очень нас озадачила.
Позже, пока мы заканчивали наши ежедневные молитвы, она спустилась вниз и прислонилась к музыкальному автомату, скрестив руки. Когда мы произнесли нашу фамилию по последнему кругу, она опустила руки, сняла маску, запрокинула голову и выдавила несколько капель настойки под язык. Затем несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Мы поинтересовались, все ли в порядке с ее мужем. Не умер ли кто-то из сотрудников? В городе все больше смертей.
Она попросила дать ей почитать наше уведомление о выселении.
Прямота ее просьбы совпала с переключением света в музыкальном автомате на синий.
«Бумажки давай!» Наша старушка-свекровь постучала тростью по младшему. «Нас просят показать документы».
Он тут же достал конверт с высохшими водяными разводами и передал его родственнице с торжественным видом королевского пажа.
93
Аллюзия на строки из «Гамлета»: «Хоть это и безумие, но в нем есть последовательность». Перевод М. Лозинского.