Полной уверенности у меня, конечно, нет, он ведь не назвал свое имя, а я не получила какого-то внятного представления о его внешности: он всего лишь показался мне довольно высоким, потому что, по моим ощущениям, разговаривал со мной сверху вниз. Как бы то ни было, того, кто пытался взорвать пороховой склад, звали Роберт Эванс, и его описывали как «черноволосого, голубоглазого, ростом почти шесть футов, всегда веселого». Последнее весьма походило на того призрака, но кто его знает. Описание я вычитала в книге «Защитники Аламо», купленной в музейном книжном магазине на прощание. До того я никогда не слышала ни про Роберта Эванса, ни про пороховой склад.
Уитни на мгновение замолчала.
– Вот и вся история.
– Гм… А вы ничего не придумали? – Евровидение не торопился ей поверить. – Я имею в виду, все, кто рассказывает про привидения, утверждают, будто говорят правду, но я хочу знать, что именно так все и было.
– Видит бог, именно так все и было, – поклялась Уитни.
– Как вы думаете, он знал, что умер? – спросила Кислятина. – Возможно, он стал призраком из-за того, что не осознал своей смерти.
– Мне пришло в голову то же самое, – согласилась Уитни. – Его застрелили, он погиб мгновенно и не имел возможности этого осознать. А потом его тело разорвало на части взрывом, и даже хоронить было нечего, да и заупокойной службы могло не быть. Он так и застрял на том месте, оглушенный и недоумевающий, что происходит, отрезанный от жизни и неспособный найти путь в другой мир. Говорят, будто призраки остаются на земле из-за каких-то незавершенных дел, но я думаю, большинство из них, подобно тому парню, просто сбиты с толку относительно своего положения, так сказать.
– Мне кажется, причина лежит глубже, – вмешалась Дама с кольцами. – Люди настолько боятся смерти или настолько привязаны к жизни, что порой, когда приходит их час, не могут принять сам факт своего конца. Они уходят в отрицание. Особенно если смерть случилась внезапно и покойного не похоронили как положено.
– По-вашему, призраки наведываются на собственные похороны? – натянуто засмеялся Евровидение.
– Я бы уж точно наведалась! – заявила Кислятина. – Просто чтобы посмотреть, кто не пришел.
– Может, правда важно увидеть, как твое тело уходит в землю, – предположила Дама с кольцами. – Иначе не поверишь в свою смерть.
– Интересно, сколько там бродит привидений-мексиканцев, – нахмурилась Флорида. – Они ведь всего лишь пытались вернуть украденные у них земли. Стоит ли так убиваться по людям вроде Роберта Эванса?
– Вы, конечно, правы, – согласилась Уитни. – Однако стоит ли так сурово судить мертвых?
– Стоит! – заявила Хелло-Китти. – Нужно их всех поставить к стенке и перестрелять!
– У нас есть полное право судить мертвых, – насупилась Кислятина.
– Вам не кажется, что ценно уже то, что они жили? – заметила Дама с кольцами. – В конце концов нас всех ждет Суд, но, по крайней мере, мы достойны уважения за сам факт существования.
Меня затошнило от подобных разговоров. Я изо всех сил пыталась перестать нервничать: молчание «Сопливо-зеленого замка» ставило под угрозу не только достоинство, но и само существование моего отца. Во всяком случае, так мне казалось.
Оглушительный рев сирен вынудил всех замолчать на несколько мгновений. Похоже, не меньше полудесятка машин скорой помощи мчались по Бауэри. Интересно, что за массовая вспышка заражений приключилась? Может быть, машины ехали из какого-то дома престарелых, полного умирающих пациентов?
К тому времени, как вой сирен затих вдали, все словно почувствовали, что разговоры о мертвых подвели черту под сегодняшним вечером. Тишину нарушил колокольный звон: я так понимаю, звонили в базилике Святого Патрика на Малбери-стрит. Будто получив некий бессознательный сигнал, мы все стали собирать вещи и расходиться по домам.
Впрочем, чего уж тут притворяться, историями я осталась довольна. Хорошо отвлечься на что-то и забыть про страх. Хотя, взяв в руки телефон и выключая запись, я невольно вздрогнула от мысли, сколько новых привидений развелось в охваченном эпидемией городе – и сколько их еще прибавится. Надеюсь, скоро все закончится.
Вернувшись в свой чулан, я тут же взялась расшифровывать вечерние истории и добавлять собственные комментарии. На записи ушла половина ночи, но сна не было ни в одном глазу: в последнее время, по какой-то странной причине, мне расхотелось спать. Я все равно улеглась в кровать и целую вечность не могла уснуть.
Как и следовало ожидать, наверху снова послышались шаги – медленные и размеренные, как колокольный звон. А затем откуда-то издалека, из глубины дома, донеслись звуки пианино Вурлитцера[23], играющего протяжную, мечтательную версию старой джазовой мелодии, – и меня накрыло одиночеством сильнее, чем когда-либо.
23
Имеется в виду электрическое пианино, часто портативное, предшественник синтезаторов; производилось компанией «Вурлитцер».