– Давайте послушаем! – предложил Рэмбоз, стараясь заслужить расположение импозантного профессора.
– История начинается ранним летом 1592 года, когда Шекспиру уже под тридцать, а он все еще свободный художник, едва сводящий концы с концами. Три года он живет в Лондоне, зарабатывает актерским мастерством и написанием пьес, оставив жену Энн и трех малолетних детей дома, в Стратфорде-на-Эйвоне.
Про этот период жизни Шекспира у нас информации мало – где он снимал жилье, с кем спал, – но про его карьеру кое-что сказать можем. В 1592 году сварливый Роберт Грин предупреждал своих коллег-драматургов о «выскочке-вороне, украшенной нашими перьями, кто прячет сердце тигра под шкурой лицедея и полагает, будто не хуже лучших из вас способен вести выспренные речи белым стихом… и самонадеянно воображает себя единственным потрясателем сцены в стране».
Обиженный Грин рисует живой портрет подающего надежды Шекспира – актера, ставшего драматургом и обязанного своим успехом тому, чему научился (или, с точки зрения Грина, украл) у ведущих драматургов того времени.
Жизнь актера без постоянного ангажемента (а именно так Шекспир начинал карьеру в театре) далеко не сахар. В елизаветинские времена полдюжины пайщиков театральной труппы совместно делили расходы и доходы, нанимая с десяток помощников для второстепенных ролей, в зависимости от потребностей играемой в тот день пьесы. Мальчики-подростки, обычно подмастерья (неоплачиваемые стажеры тех времен) играли женские роли. За день актер без постоянного ангажемента получал всего шиллинг, что совсем немного. Однако в удачный год надежный помощник мог заработать целых двенадцать-четырнадцать фунтов – больше, чем разнорабочий, но меньше, чем школьный учитель.
Поскольку каждый день ставили разные пьесы и в течение года в репертуар добавлялось около двадцати новых (плюс примерно столько же излюбленных старых), то, если актеру повезло наняться, он должен был участвовать в утренней репетиции, а после перерыва на обед – в дневном представлении. И без того непредсказуемую жизнь усложняли еще и периодические закрытия театра из-за чумы или давления властей, когда скандальная пьеса вызывала вспышку негодования.
Одно из весьма печальных дошедших до нас из тех времен писем принадлежит знаменитому актеру Ричарду Джонсу, который умоляет одолжить ему деньги, чтобы он мог присоединиться к бродячей труппе, уезжающей на континент: «Здесь заработка нет, иногда получаю шиллинг в день, а иногда и вовсе ничего, и живу в крайней нищете».
Двенадцати фунтов в год Шекспиру хватало на еду и аренду жилья, однако ему также приходилось кормить не только жену с тремя детьми, оставшихся в Стратфорде-на-Эйвоне, но и пожилого отца, который по уши влез в долги и из страха перед арестом не выходил из фамильного дома на Хенли-стрит. Как старший ребенок в семье, Шекспир, скорее всего, должен был содержать и отца, и мать, и двух младших братьев, и сестру. А значит, денег требовалось зарабатывать больше. Для чего пришлось освоить еще одну, столь же ненадежную, профессию драматурга. Пока его коллеги-актеры отдыхали после долгого дня на сцене, Шекспир писал пьесы.
Театральные труппы платили драматургам скромные шесть фунтов за пьесу, забирая себе все права на нее, включая прибыль от публикации. В елизаветинской Англии хватало разных гильдий, но ни одна не заботилась о защите авторских прав. Для внештатного драматурга было практически невозможно обеспечить себя на доходы от нескольких пьес в год – и в то время почти никто так не делал, а если и делал, то недолго. С финансовой точки зрения оказалось выгоднее писать совместно, хотя от раздела шести фунтов на всех доставалось каждому немного.
Менее чем за четыре года, с 1589-го по 1592-й, Шекспир создал сам, стал соавтором или написал несколько сцен в пьесах: «Арден из Фавершэма», «Первая часть вражды между славными домами Йорк и Ланкастер», «Истинная трагедия Ричарда III», «Укрощение строптивой», «Комедия ошибок», «Генрих VI», «Эдуард III», «Два веронца» и «Тит Андроник». Мы не знаем, в каком именно порядке они были написаны, и, возможно, одна-две из них появились чуть раньше или чуть позже. Гонорар Шекспира за все это лишь немного превышал его оплату за выступления на сцене – вероятно, он доходил до пятнадцати фунтов в год.