– Не хотите к нам присоединиться? – поинтересовалась у Кислятины квартирантка из 3C, названная в «Библии» Флоридой.
По тону вопроса сразу стало ясно, что эти двое давно знакомы. Флорида (прошлый управдом не объяснил происхождение прозвища, – возможно, все так ее звали) была крупной, грудастой дамой лет пятидесяти, от которой исходило ощущение неугомонности. Волосы уложены безупречно, словно она только что вышла из парикмахерской, поверх рубашки с блестками накинута переливающаяся золотистая шаль. В «Библии» Уилбур назвал ее сплетницей и метко добавил: «Сплетни – это когда о человеческом роде болтают любители оного».
Кислятина ответила Флориде ледяным взглядом.
– И почему же нет? – допытывалась та.
– Устала без толку орать на весь мир, спасибо.
– Мы поддерживаем тех, кто борется с эпидемией. Люди жизнью рискуют!
– О да, вы, безусловно, возвышенная и святая личность. И как же вопли на крышах помогут им побороть эпидемию?
Флорида уставилась на Кислятину:
– Логика здесь ни при чем. Esto es una mierda[1], и мы пытаемся показать им нашу поддержку.
– Вы полагаете, громыхая кастрюлями, можно что-то изменить?
Флорида подтянула золотистую шаль, осуждающе сжала губы и уселась на свое место.
– Когда ковид закончится, будет так же, как после одиннадцатого сентября, – заметила Дама с кольцами после недолгого молчания. – Про него никто не захочет говорить. Так не упоминают о самоубийце.
– Про одиннадцатое сентября молчат, потому что тогда Нью-Йорк получил ПТСР[2], – заявила Мозгоправша. – Я все еще работаю с пациентами, чья психика травмирована теми событиями, а уже двадцать лет прошло.
– Почему это никто не говорит про одиннадцатое сентября? – возразила Хелло-Китти. – Да только про него везде и слышно! Можно подумать, половина Нью-Йорка бежала с башен, задыхаясь в дыму и пыли. То же самое будет и с ковидом. «Давайте я расскажу, как пережил Великую пандемию 2020-го!» Не заткнешь их потом!
– Ай-ай! – пожурила Кислятина. – Да ты хоть на свет-то родилась, когда случилось одиннадцатое сентября?
Хелло-Китти затянулась вейпом и пропустила вопрос мимо ушей.
– Представить страшно, сколько пациентов с ПТСР будет после пандемии! – заметил Евровидение. – Господи, да мы всю жизнь потом к психотерапевтам ходить будем!
Он хохотнул и повернулся к Мозгоправше:
– Вот ведь повезло вам!
Та молча смотрела на него.
– Нынче все страдают от ПТСР, – гнул свое жилец. – У меня ПТСР из-за отмены Евровидения 2020-го. Впервые с 2005 года я пропускаю такое событие!
Он схватился за грудь и скорчил гримасу.
– Что такое Евровидение? – поинтересовалась Флорида.
– Конкурс эстрадной песни, дорогуша. Для участия отбирают исполнителей со всего мира с оригинальной композицией, по одному певцу или группе от каждой страны. Победителя выбирают голосованием. Шестьсот миллионов зрителей смотрят конкурс по телевизору. Этакий чемпионат мира по футболу, только среди музыкантов. В этом году его планировали провести в Роттердаме, но на прошлой неделе отменили, а я уже купил билеты на самолет, оплатил гостиницу и все остальное. Так что теперь, – он принялся усиленно обмахиваться, – доктор, помогите, у меня ПТСР!
– ПТСР не тема для шуточек, – ответила Мозгоправша. – Как и одиннадцатое сентября.
– Одиннадцатое сентября никуда не ушло, – добавила женщина лет тридцати (в «Библии» названа Дочкой Меренгеро, квартира 3В). – Все еще живо в памяти. Оно коснулось всех нас, включая мою семью, хотя они и вернулись в Санто-Доминго.
– Вы потеряли кого-то из близких одиннадцатого сентября? – с вызовом спросила Дама с кольцами.
– В каком-то странном смысле – да, потеряла.
– И в каком же таком смысле?
Она глубоко вздохнула.
– Mi papá[3] был этаким здоровенным меренгеро. Если вы не в курсе, то так называют музыкантов, которые зарабатывают на жизнь, играя музыку для доминиканского танца меренге. Он частенько играл в «El Show del Mediodía», то есть в «Полуденном шоу», в том самом, которое смотрит вся Доминикана. Вообще-то, оно до сих пор идет на телевидении.