Таким образом, из всех знаменитых драматургов оставался только Шекспир. Выжившие актеры создали новые труппы. Одной из них стала «Слуги лорда-камергера», и в нее вошли лучшие в стране трагик (Ричард Бёрбедж) и комик (Уилл Кемп). К лету 1594 года к труппе присоединился новый пайщик – актер и драматург Уильям Шекспир (который позднее в том же году, наряду с Бёрбеджем и Кемпом, записан как получивший вознаграждение за выступление при дворе).
Непонятно, как Шекспир набрал сумму, необходимую для вступления в труппу пайщиком. Возможно, его освободили от уплаты взноса или он предложил свои пьесы вместо денег. «Слуги лорда-камергера» весьма удачно заручились поддержкой лучшего из выживших драматурга, который еще и на сцене мог играть.
С тех пор Шекспиру больше не приходилось искать покупателя для пьес. В 1594 году приглашение внештатного драматурга в качестве полноправного партнера было чем-то неслыханным, да и позднее случалось редко, но в итоге «Слугам лорда-камергера» это решение принесло немалую прибыль.
Для молодого многообещающего драматурга гарантированная работа оказалась большим благом. Став пайщиком, Шекспир в течение года закончил две свои самые популярные пьесы «Ромео и Джульетта» и «Сон в летнюю ночь». В последующее свободное от чумы десятилетие он продолжал сочинять по две-три пьесы в год, и все они были куда лучше написанных им в качестве внештатного драматурга. В 1598 году его пригласили стать пайщиком театра «Глобус».
Если бы в 1592 году блохастая бешеная крыса, носитель чумной палочки, пробежала по другому грязному переулку в Лондоне, возможно, имя Шекспира упоминалось бы лишь в примечаниях, а вместо него в качестве величайшего английского драматурга мы бы восхваляли Томаса Уотсона – или какого-то еще, ныне неизвестного, выскочку.
Кто-то теряет в пандемии здоровье, источник заработка и семью, а кому-то везет больше. Я не нахожу объяснений, почему эта альтернативная история о Шекспире и чуме до сих пор не стала ковидным мемом.
– Интересно, насколько сильно на историю человечества повлияли блохастые бешеные крысы? – задумалась Дама с кольцами.
– И сколько молодых писателей прямо сейчас умирают от ковида? – вставил Поэт. – Не успев одарить мир своими талантами. Это наша собственная «Элегия на сельском кладбище»[65].
Я понятия не имела, о чем он толкует.
– Ковид убивает в основном стариков, – вмешалась Мэн, затем, оглянувшись и увидев шокированные лица, торопливо добавила: – Разумеется, смерть пожилого человека не менее печальна, чем смерть молодого.
– Да ну! Мне шестьдесят пять. Если я умру, это будет печально. А если она, – Дама с кольцами показала большим пальцем на Хелло-Китти, – это будет трагедия. Особенно если продолжит прикладываться к канцерогенной штучке.
Хелло-Китти сделала глубокую затяжку из вейпа и выдохнула прямо в сторону Дамы с кольцами.
– Мы не знаем, к чему приведет ковид: вирусы мутируют, – объяснила Мэн. – Именно поэтому все здесь должны носить маски.
Она огляделась. Среди присутствующих еще хватало тех, кто не прикрыл нос и рот.
– Маски мешают есть, пить и говорить, – заявил Евровидение. – И дышать тоже.
Он входил в число упрямцев, не желающих закрывать лицо. Как и я. Где мне маску найти? Выйти из дома и заразиться ковидом, подравшись с кем-нибудь в аптеке за последнюю на прилавке? Смешнее не придумаешь! Кроме того, попробуйте поговорить с закрытым лицом!
И тут женщина, сидевшая в плетеном кресле возле стены с граффити, достала сверток. Она еще ни разу не подавала голос, и я терялась в догадках, кто же она. Наверное, Танго из 6В. Она встала и, встряхнув, развернула ткань, оказавшуюся кухонным фартуком – самодельным и очень плохо сшитым, с узором из дурацких голов цыплят.
– А это еще что? – удивился Просперо.
– Фартук. И возможно, идея для нашей группы, – улыбнулась Танго.
– Боже правый! – воскликнул Евровидение. – Он запросто выиграет соревнование на звание самого уродливого фартука.
– Спасибо, я сшила его на уроке домоведения полвека назад. Бедному фартуку просто катастрофически не повезло. Как только я приступила, как только прикоснулась к уродливой синтетической ткани, как только стала тратить время (а всего ушло восемнадцать часов), пытаясь вдеть нитку в чертову иголку, так тут же все и пошло насмарку. Я постоянно облизывала кончик нити, пытаясь сделать его как можно тоньше, но почему-то с каждым разом ушко иглы оказывалось все уже. И вскоре стало ясно, что дело кончится слезами, а истинной жертвой будет несчастный фартук.
65
«Элегия на сельском кладбище» – стихотворение английского поэта Томаса Грея (1716–1771).