Суенита. Суенита. Я не дитя, я председатель пастушьего колхоза «Красные Избушки». Я еду домой на Каспийское море.
Хоз. Какое чудо жизни – ребенок правит деревенским царством! Откуда же ты едешь, беззащитная моя?
Суенита. Я не беззащитная – у нас колхоз, у меня муж в Красной Армии. Я в Ленинград ездила, библиотеку в премию получала.
Фушенко. Товарищ председатель, сколько у вас обобществлено хозяйств? Не активничают ли кулаки? Нет ли мелких прорывов в организационно-хозяйственном укреплении? Не нужно ли срочно послать в ваш колхоз ликвидационно-прорывочную бригаду писателей? Я член культбригады…
Суенита (задумчиво). Писателей?.. А они умные?.. У нас четырнадцать красных избушек. У нас не было чтения, всё уж прочитали, у нас в колхозе читают вслух по ночам. Лампа горит, стекло треснуло от огня, а я читаю, и все думают около меня, а кругом темно, слышно, как шумит Каспийское море. Книги все прочли, стали неинтересны, нам было скучно жить с одним своим умом. Мне дали тогда в премию библиотеку, что я трудодни прекрасно сосчитала. А книги хотели прислать, только не прислали – все нет и нет: у бюрократизма не болит социализм. Я поехала сама, взяла и везу – не знаю теперь, где Казанский вокзал, где билеты берут без плацкарта.
Приветствующий Деятель. Вот перед вами, господин Хоз, небольшое существо социализма.
Хоз. Огромное, дорогой мой. Весь божий мир скрылся в этом бедном существе. (К Суените.) Дайте мне вашу руку, счастливая моя!
Суенита несмело подает Хозу свою руку. Хоз целует ее руку.
Суенита. Плюньте лучше. У меня рука сейчас грязная. Руками ведь не целуются, а только работают и обнимаются.
Уборняк. Она санминимум проходила.
Суенита. Да, я санитарка и детей умею принимать.
Хоз. А рожать вы не пробовали?
Суенита. Успела уже.
Интергом. Хотите одеколона для рук?
Суенита. Так себе. Не хочется. Где Казанский вокзал?
Фушенко. Разрешите я вам билет возьму вне всякой очереди.
Суенита. А разве можно? Там люди в очереди стоят, это против закона, я за кило пшена людей наказывала.
Уборняк. Можно, голубушка. Он возьмет без очереди. Он и живет без очереди – его очередь давно прошла, а он живет себе по-культурному! Геня, давай поцелуемся!
Фушенко. Давай, Петр Поликарпыч!.. (Целуется.)
Интергом (Суените). Хотите молока?
Суенита. Я в колхозе его пила. До свиданья. Я пойду в очередь билеты покупать – боюсь, не достанется. Чего те двое целовались? – неприличные какие!
Хоз. Погодите… Я еду с вами – разрешите пожилому человеку!
Суенита. Вы старый. У нас лесу нету: если умрете – гроб не из чего делать. Мы вас в песок положим.
Хоз. Я согласен. До свидания, господа! Пишите сочинения, приветствуйте, встречайте поезда дальнего следования, будьте здоровы!..
Хоз и Суенита направляются к выходу.
Интергом (бросаясь вслед). Иоганн! А где же я буду жить? Иоганн! Здесь чужая страна, я умру без тебя, Иоганн!
Хоз (приостанавливаясь). Ну, дальше что? Ну раздражай, раздражай меня! Выпускай из тела пустяки!
Интергом (припадая к Хозу). Иоганн, ты исчерпал своей любовью всю мою молодость…
Хоз. Да, исчерпал. Я же мужчина, Интергом!
Интергом. Не бросай меня сразу! Выпей своего молочка, съешь чего-нибудь химического – уйдем в отель, забудемся… Возьми меня в пустыню, я засохну по тебе в Европе. (Плачет.)
Хоз. Умирают от любви и живут в пустыне – только ангелы, Интергом… Ты женщина, ты в пустыню не поедешь. Сегодня же ты будешь улыбаться…
Суенита. Старичок, там во все колхозы поезда уйдут. Мы останемся.
Хоз. Сейчас. Сейчас все организуем, бедные мои!
Интергом (в слезах). Где же ты станешь пить молоко, есть порошки и пилюли? Кого ты будешь теперь любить? Я изучила тебя, я чувствовать привыкла, а теперь надо забывать!
Суенита. Я его буду кормить из своей сумки. У меня сухари и корки есть.
Хоз (к Уборняку). Господин писатель! Интергом – голландская фламандка, хотя и родилась в России. Я считаю полезным улучшить нравственно-политические отношения между вашей родиной и Голландией. Возьмите Интергом под вашу любовь и покровительство. Сделайте одолжение голландской королеве!
Интергом. Ах, Иоганн! Я так грустна сейчас! Ну, поцелуй мне руку!