Потом его товарищ потянул Якоби за рукав, и они снова сели. «Слушай, Якоби, — спросил он, — ты только не стреляй в меня сразу. А тебе не мешает, что мы имеем одну и ту же телку?» Якоби выпил еще рома. «Ты что, сдурел, Шауль? — ответил он. — Раньше ее имел кто ни попадя в борделе; да и когда мы уплывем из этой обетованной дыры, она будет снова иметься со всем, что шевелится. И ты думаешь, что я стану катить бочку именно на тебя?» — «А кто из нас ее первый открыл?» — спросил он, подумав. «Это сложный вопрос, — ответил Шауль, — но уж точно не испанская корона, хотя кто знает. Ты когда был в Хайфе в прошлый раз?» — «Ну, в наш прошлый заход и был, — ответил Якоби, — когда я еще плавал под этим одноглазым голландцем». — «Ну, и я ее нашел в прошлый заход, — согласился Шауль. — А кто из нас заходил тогда первым?» Они долго шли молча, но найти ответ на этот сложный вопрос им так и не удалось. «Хрен с ним, — наконец сказал Якоби. — Девки не стоят того, чтобы о них так много думать. И, кроме того, это портит вкус рома». Они еще выпили и еще помолчали. «Кто же вообще мог подумать, — сказал Шауль, — что я стану держать свою женщину». — «И правда странно, — ответил Якоби, — хотя когда я плавал с капитаном Самуэльсом, я думал, что меня радует все, что можно трахнуть».
«Это совсем другое дело, — ответил Шауль, — одно дело, когда ты вспорол какой-нибудь долбаный галеон, у тебя полно золота, и ты радуешься, что телки есть. А совсем другое дело — держать ее у себя дома, как держим мы». Но Якоби продолжал предаваться счастливым воспоминаниям. «Тогда, когда я плавал с Самуэльсом, — сказал он, — я делил всех женщин на тех, которых можно трахнуть немедленно, и тех, которые на этом свете и вообще ни для чего не нужны». Шауль задумался. «А тогда ты скажи, — ответил он Якоби, — для чего еще они нужны? Ты что пошел бы с бабой в море? Да она ж тебя продаст первому испанцу. И вместо испанца на рее — а согласись, ему там самое место — на рее будешь висеть ты». — «Иди на хрен, — рявкнул Якоби, — незачем о таком на ночь. Прям как сухопутные». Он сплюнул, и они выпили еще. «И чем же это все-таки она нас взяла? — спросил Якоби. — Стареем, наверное. На дно потянуло? Кораллов давно не видали?» — «Рановато что-то, — недовольно пробормотал Шауль, — скоро, как вся эта сволочь сухопутная, завалимся на берег с мешком с деньгами и будем на нем размножаться». — «Заткнись, — ответил Якоби, — а то и вправду накаркаешь». — «А тут еще этот Куриэль бродит», — добавил Шауль мрачно. «Я же тебе сказал, — ответил Якоби, — ты Куриэля не трогай. Он всех евреев на море бережет. Особенно, таких, как мы». Он замолчал, выпил еще и добавил: «Да, говорят, что не просто так он тут бродит. И часами на берегу не просто так торчит. И на Запад не просто так заглядывается; он там не Испанию и не Ямайку ищет. Его не тоска по Толедо мучает. И не по Порт-Роялю». — «Ну, мало ли что говорят, — ответил Шауль. — Женщина говорит, ветер носит».
«Э, нет, — сказал Якоби. — Ты так не говори. За это и ножом можно получить. Тут тебе не баба напела; когда я плавал с капитаном Самуэльсом, это все знали». — «Так уж и все?» — «Все, — сказал Якоби, — у Самуэльса вся команда была из наших, так там про Куриэля много рассказывали. Хотя пока здесь, в Хайфе, не увидел, как он все ходит и на море смотрит, не верил. Как и ты думал, брешут. А вот нет, оказывается». — «А сейчас откуда знаешь, что не брешут? — спросил Шауль. — Ну ходит себе призрак, на море смотрит. А нам-то с тобой от этого какая польза?» — «Пользы нам никакой, — согласился Якоби, — а вот ходит он туда-сюда не просто так. Ты помнишь, что про него рассказывают? Что сокровища он собрал немеренные и испанцев утопил без счета. А где он был потом? В Цфате. И жил в доме из трех комнат. И это человек, который мог купить всю Ямайку вместе с губернатором. Где, по-твоему, его золото?» — «Говорят, отдал беженцам», — сказал Шауль. «Говорят, — согласился Якоби, — и отдавал. Только никого я не видел, чтобы он сказал, мой прадед был бедным, а стал богатым благодаря заботам дона Якова Куриэля. Да и не тот это был человек, чтобы так отдавать без толку и без счету. Он, может, и отдавал для того, чтобы все думали, что он все отдал, и дурных вопросов ему не задавали, и лапы свои к чужому золоту не протягивали». — «Ну, может, он в Цфате какую синагогу построил?» — снова предположил Шауль. «Вот видно, — ответил Якоби, — что в Цфате ты не был, и бабы тебя интересуют, а учителя наши святые из Цфата, да будут они благословенны, не интересуют. Потому что в Цфате самая большая синагога, как твой курятник. Таких на флагман Куриэля штук пятьдесят загрузить было можно. А денег у него было достаточно, чтобы большой собор из Толедо построить. Где они, по-твоему?»