Спустя месяц после открытия первых двух точек (в офисе и в «Электронике») появилась третья – на Лубянке. С тремя магазинами компания могла считаться небольшой сетью. В первые дни ее существования перед ней стояла гораздо более серьезная проблема, чем разногласия с «конкурентами», – поиск товара.
Телефоны и аксессуары в то время можно было купить у дилеров сотовых операторов или независимых поставщиков. Последние предлагали более выгодные условия, но, как правило, ввозили телефоны в обход таможни (вообще, большая часть телефонов ввозилась в страну нелегально). На рынке было не больше десятка поставщиков, зарегистрированных в основном как индивидуальные частные предприниматели (ИЧП). Позднее ИЧП стали называться ПБОЮЛами, или, как их прозвали в народе, «пабаюлами» (предпринимателями без образования юридического лица). «Пабаюлы» размещали объявления в газете «Из рук в руки» или сами звонили в салоны связи. Очень скоро у Чичваркина был полный список «участников рынка» – имена без фамилий и телефоны. Позвонив Филиппу, Коле, Абаю или Косте, можно было купить Siemens C4 или Nokia 8110 за $700–800. «Пабаюлы» не только занимались оптовыми поставками, но и сами держали салоны связи. Многие имели странные представления о конкуренции и старались не работать с субдилерами, полагая, что тем самым защищают основной бизнес. Компания, которая сумела подняться немного выше неандертальских представлений того времени, быстро стала самой крупной. Это был дилер МТС – компания «Анарион». «Мне она тогда казалась просто огромной, субдилеры к ней в очереди на лавке сидели», – рассказывает Чичваркин.
Телефоны были в таком дефиците, что основателям «Евросети» иногда приходилось ехать на другой конец города за одним-единственным мобильником. Поначалу даже пробовали покупать конфискат у таможенников – покупка партии из двадцати мобильников по хорошей цене казалась весьма выгодной.
– Ну, а тогда-то уже было страшно? – спрашиваю я.
– Конечно, страшно! – кричит Чичваркин. – Вообще, первая мысль была: это какая-то подстава, милиция так развлекается. Но у нас были такие же страшные проблемы с обороткой. Мы были готовы на все. Ведь человек с нормальной психикой начинает х...вертить, когда ему жрать нечего.
Чичваркин приводит цифры, которые, видимо, почерпнул из газет: 85 % людей начинают «х...вертить», когда им нечего есть, или, например, нечем платить за аренду; 5 % людей не станут воровать ни при каких условиях; 10 % людей будут воровать в любых обстоятельствах. Себя Чичваркин относит к подавляющему большинству. Поэтому, хотя в первый раз все обошлось, партнеры такого страха натерпелись, что решили больше с таможенниками не связываться.
У «Торгового дома “Евросеть”» было немало и внутренних проблем. Молодая компания испытывала сложности с корпоративной дисциплиной. Один из продавцов опаздывал на работу на час и приходил с бутылкой пива в руке, объясняя это тем, что «накидался» накануне. Другой договорился поместить рекламный щит на здании, взял деньги и сделал, что обещал, но, как оказалось, присвоил $30. Случалось, что в кассе в разгар рабочего дня не было денег, потому что продавщица зашла в обеденный перерыв в магазин, увидела сапоги и решила их купить, «одолжив» деньги у компании.
«Беда была в том, что мы сами могли опоздать работу на час и прийти с пивом, – смеется Чичваркин. – Не было еще таких отношений: я – начальник, ты – подчиненный. Все питались в одном “Макдоналдсе”. Но мы были вовлечены в бизнес, очень хотели купить товар подешевле и продать подороже. И вовлекали других».
Человек с усами как у Гитлера
Долг отцу Чичваркин вернул через месяц после регистрации компании. Потом занял еще $5000 у соседа по офису (тот занимался столь таинственным бизнесом, что Чичваркин так никогда и не узнал, в чем именно он состоял; но документооборот у компании был большой, и денег, видимо, хватало). В конце года он занял около $20 тыс. по сумасшедшей ставке – 10 % в месяц, потому что наличных совсем не осталось – наоборот, были долги, а нужно было закупить товар (около 30 телефонов) перед новогодними праздниками.
Чичваркин говорит, что брать в долг под 10 % в месяц для того времени было вполне нормально, потому что такой предприниматель как он не мог взять кредит в банке. Это могли себе позволить только крупные компании, такие как сеть супермаркетов «Седьмой континент», которая в то время казалась Чичваркину «дворцом с неоправданно высокими ценами».
«Несколько раз бизнес был на грани провала», – утверждает Чичваркин. Несмотря на это, к началу 1998 года продажи выросли. Артем Перевозчиков ушел из банка и начал работать в «Евросети» на полной ставке. Чичваркин перестал радоваться каждому проданному телефону и понял, что в день их можно продавать и по четыре, и даже по пять. И вовсе не обязательно каждого клиента записывать в тетрадку.
Свой двадцать четвертый день рождения Чичваркин встретил на Черном море, будучи уже вполне состоятельным бизнесменом. Но состоятельных бизнесменов подстерегают такие же опасности, как и обычных людей. Когда летом 1998 года Чичваркин возвращался в Москву, у самолета отказал один из двигателей. Он потерял высоту и снизился до 3000 метров. Пилоты несколько раз пытались запустить двигатель, но безуспешно: он только урчал, а потом по салону пошел дым, и начало вонять. Чичваркин вспоминает, что стояла мертвая тишина – все понимали, что дело плохо, и молча сидели, вцепившись в подлокотники кресел. В ситуации было одно преимущество: туалет был свободен. Чичваркин пошел в туалет и, к своему удивлению, увидел за занавеской бледных и мокрых от пота стюардов. В отличие от стюардов в голливудских фильмах-катастрофах, российские стюарды не расхаживали с улыбкой по салону, успокаивая пассажиров, а судорожно курили за занавеской и потели.
Чичваркин говорит, что сначала испугался, а потом подумал, что его отец тридцать пять лет проработал в гражданской авиации, приземлялся в тайфун и в пургу и даже в Африку летал, где никакого технического обслуживания практически не было, а заправляли самолеты чуть ли не слоновьей мочой, – и ничего. А тут – перелет из Сочи в Москву. Чичваркин успокоился, тем более что от него в этой ситуации ничего не зависело, и попросил стюардессу принести еду. В полной тишине он съел свой обед, запивая его виски Chivas Regal.
Мне даже не надо спрашивать, что случилось после этого, 17 августа 1998 года, потому что это случилось со всеми нами. Да и спрашивать уже поздно – мы приехали.
– Вон человек с усами как у Гитлера, – говорит Чичваркин, припарковываясь у финского посольства.
У ограды уже толпятся представители компании Nokia, а также крупнейшие сотовые дилеры и ритейлеры. Как только машина останавливается у тротуара, телохранитель выходит и начинает озираться по сторонам.
– Вон человек с усами как у Гитлера, – повторяет Чичваркин. – Он меня узнал и делает вид, что не замечает. Вон, его аж передернуло. Он со мной даже не поздоровается.
Вовлеченность в бизнес и жгучее желание покупать подешевле и продавать подороже Чичваркин сохранил и спустя десять лет после основания компании, хотя увеличение оборота в несколько раз и безусловное лидерство на растущем розничном рынке сотовых телефонов, казалось бы, должны были сделать его более спокойным. Но когда владелец «Евросети» сталкивается с препятствиями, мешающими ему реализовать это желание, неизменно возникают конфликты, в которые Чичваркин бросается очертя голову. Из-за этого он приобрел репутацию самого ярого скандалиста среди российских бизнесменов. Из-за этого некоторые люди Чичваркина не любят, потому что они люди интеллигентные, и такая манера ведения дел им не близка. Но некоторые люди, наоборот, Чичваркина любят, потому что он кажется им нелицемерным человеком, и еще потому, что он скандалит не со старушками, продающими семечки у метро, а с транснациональными компаниями, у которых денег гораздо больше, чем у него.