Это прозвучало как ответ на её молитвы. Работа в отделении городской библиотеки Нью-Йорка в июле и так не сахар, а неполный штат, раздражительные посетители и многие часы переработки превратили мысль о бегстве в радужную мечту. К тому же два года назад начата книга, и даже получено одобрительное письмо от издателя... «Работа не трудная». Наконец-то появится время писать.
Услышав за собой какой-то звук, Фредерика резко села, карандаш выпал у неё из руки на землю. Из путаницы деревьев и кустов на неё смотрело чёрное лицо.
— Прошу прощения, мисс. Я Крис. Крис мисс Хартвел. Простите, если я вас испугал. Я распаковывал книги в конюшне, а мисс Хартвел велела спросить, не нужно ли вам чего-нибудь, прежде чем я уйду домой.
Высокий негр склонился к ней, улыбка его казалась слишком доброй, но, может, он просто пытался быть дружелюбным.
— О. Значит, вы Кристофер Фаллон.
— Да, мисс.
- Так. У меня чемодан на станции. Мисс Саттон сказала, что вы можете принести его.
— Да, мисс.
— А как вы его принесёте? Я знаю, тут нет машины.
— У меня есть тачка, я вожу с вокзала пачки книг.
— Хорошо.
Негр начал поворачиваться, но Фредерике неожиданно захотелось задержать его. На неё как-то угнетающе действовали пустой дом и заросший сад.
— Мисс Саттон или миссис Саттон, Крис?
— Мисс, если вы имеете в виду мисс Филиппину, женщину, которая встретила вас на станции. Её тётушка — старая миссис Саттон, ей принадлежит поместье на шоссе. Отец мисс Саттон, брат миссис Саттон, он ушёл на большую войну, на первую, и женился на француженке. Но в последней войне оба они были убиты. Старая миссис Саттон искала Филиппину, нашла и привезла домой.
— А собственных детей у неё нет? — Фредерика не могла удержаться от вопроса. И тут же пожалела. Зачем она вмешивается не в свои дела? И почему анализирует каждое произнесённое слово? Почему она такая чувствительная? Она чуть нервно посмотрела на Криса, но тот без колебаний ответил.
— Да, мисс, у неё двое собственных детей. Мисс Кэтрин... она теперь миссис Клей. Но сейчас не замужем. Живёт в Нью-Йорке, но как раз сейчас приехала в гости. И сын'— искалечен на войне.
— Не его ли называют полковником? — неожиданно для самой себя спросила Фредерика.
— О нет, мисс. Его зовут Роджер, Роджер Саттон, — неуверенно добавил Крис.
Он направился к кирпичной тропке, огибающей дом, и Фредерика быстро выпалила:
— Я встретила мужчину... на станции... его называли полковником. Я подумала, может, это и есть мистер Саттон.
— Нет, мэм, — Крис повернулся к ней. Улыбка его исчезла, он серьёзно смотрел на Фредерику. — Вероятно, это полковник Мохан. Он преподаёт в колледже, и все называют его просто полковник.
Фредерика в третий раз за день почувствовала, что краснеет. Теперь она пожалела, что заговорила об этом. Только бы Крис перестал смотреть на неё и ушёл.
— Полковник хороший человек, — медленно закончил Крис. То, как он произнёс слово «хороший», заставило Фредерику быстро поднять голову. Как будто он сказал:
«А другие, эти Саттоны, они нехорошие».
— Спасибо, Крис. Я допоздна буду разбираться в магазине, так что можете принести чемодан в любое время.
— Да, мисс.
Фредерика смотрела ему в спину, жалея, что так разговорилась. Шаги Криса стихли, и сад показался ей необычно молчаливым. Она вздрогнула. Холодный ветер или что-то ещё — холод и одиночество внутри? Как там звали художника, который превращал деревья в колдунов и великанов? Рекхем. Красота — в глазах смотрящего...
Может, это справедливо и для... зла? Почему она так неожиданно разочаровалась? Фредерика снова вздрогнула, встала и медленно пошла к двери. Надо бороться с необузданным воображением, соблюдать дисциплину мысли.
Глава 2
Проснувшись, Фредерика громко чихнула и повернулась, чтобы посмотреть на часы на столике у кровати. Восемь. Позже обычного — и намного. Но ночью -случилась гроза, и она потом долго лежала без сна. Фредерика широко раскрыла глаза и посмотрела на незнакомую жёлтую комнату. Она снова чихнула, села и подумала, что простудилась. Глаза болели, а горло напоминало наждак. И пока Фредерика медленно одевалась, останавливаясь, чтобы воспользоваться бумажным носовым платком, её не покидало какое-то предчувствие, которое не имело ничего общего с простудой и с тем, что она одна в незнакомом доме. Неожиданно она снова чихнула.