Питер встал и обратился к удаляющейся спине. Если Роджер и услышал, то никак не прореагировал. Питер вышел вслед за ним.
— Он как будто испуган, — заметила Фредерика.
— Я думаю, это просто его обычная застенчивость, — медленно сказал Тэйн. — Я неплохо узнал его с того времени... ну, с того времени, как часто бываю на Ферме, и он мне нравится. В сущности, я бы сказал, что в нём надежда всей семьи.
— Но у сотен мужчин лицо искалечено хуже, чем у него. Я много таких встречала в библиотеке в Нью-Йорке. Если у него крепкие корни, почему он не может подняться над этим? — почему-то Фредерика не хотела рассказывать Тэйну о своём разговоре с Роджером и об его ненависти к сестре.
— Я не врач, Фредерика, но я сказал бы, что самые лучшие люди одновременно самые чувствительные. Если последняя операция пройдёт успешно, если он будет выглядеть лучше, то он сможет жениться и вести нормальную жизнь...
— Когда я впервые услышала об этой семье, мне показалось, что у Филиппины к нему не просто братские чувства, но теперь Джеймс Брюстер его отрезал.
— Думаю, что дело гораздо сложнее. Филиппина ему нравится, он уживается с нею, потому что... она почти профессиональна по отношению к его увечьям. И ему с нею легко. Но не думаю, чтобы тут было что-то большее сейчас или раньше... Он замолчал, потому что появились Питер с Роджером, который присоединился к ним с явной неохотой. «Можно ли выглядеть более виноватым, чем он? — подумала Фредерика. — Правы ли Питер и Тэйн, считая его невиновным? Может, и нет. Может, Питер не зря летит на том же самолёте».
Зная, что лучше не смотреть на Роджера, Фредерика повернулась лицом к кофеваркам и попыталась перехватить взгляд официантки, разговаривавшей с механиком на другом конце стойки.
Питер сел рядом с Фредерикой, а Роджер — возле него. Наступило неловкое молчание, потом Тэйн перегнулся через Фредерику и Питера и спросил:
— На Ферме всё в порядке, Саттон?
— Как только возможно, — ответил Роджер.
— Миссис Хартвел в больнице?
— Да. Она провела там всю ночь, — и с необычной силой добавил: — И хорошо. Сама уже на пределе.
— Знаю, — негромко сказал Питер. Спросил: — Кофе? — к ним подошла официантка.
— Да, большую чашку чёрного. И ничего из еды.
Фредерика под прикрытием общего разговора украдкой взглянула на Роджера. Одну руку он крепко сжимал, другая, прикрывавшая лицо, дрожала; видны были длинные костлявые пальцы. Фредерика видела Роджера только в поблекших синих джинсах и старой рубашке и теперь порядочно удивлялась: на нём был безукоризненный деловой костюм консервативного покроя. Вот он убрал руку от лица, и два тёмных глаза внимательно посмотрели на неё. Глубоко посаженных глаза окружали пурпурные и белые полосы обожжённой плоти. Рот у него как всегда скошен, словно он смеётся. Фредерика смущённо отвела взгляд. И тут же, устыдившись, торопливо спросила:
— Но ведь Филиппина приглядит за миссис Саттон? Роджер не ответил. Принесли кофе, и он выпил его большими глотками. Потом встал. Прежде чем кто-нибудь заговорил, сказал: — Спасибо, Мохан. Увидимся в самолёте, — и быстро отошёл.
В этот момент снаружи послышался шум двигателей, и Питер тоже встал. Громкоговоритель гулко объявил посадку.
— Пока, — легко попрощался Питер.— Будьте хорошей девочкой, Фредерика, и помните предписания доктора Мохана.
Фредерика улыбнулась, и Питер пошёл к выходу. Но у дверей остановился, погасил сигарету и вернулся назад.
— Присматривайте за ней, Кэри. Она в этом нуждается.
— Постараюсь, — пообещал Тэйн. — Только, ради Бога, возвращайтесь быстрей. Я себя чувствую, как мальчишка на горящей палубе, или тот, кто заткнул пальцем дырку в плотине, или...
Но Питер ушёл, прежде чем полицейский закончил говорить.
— Ну, что ж, — объявил Тэйн, — кажется, всё, — и задумчиво добавил. — Что же он имел в виду, говоря о присмотре за мисс Фредерикой Винг? Сержант Браун спит на работе?
— О, нет, он замечательный! — Фредерика сумела ответить на вопрос с искренним энтузиазмом. Потом, заметив, что Тэйн продолжает пристально смотреть на неё взглядом полицейского, торопливо продолжала: — Я... я думаю, Питер решил, что мне одиноко... или что-то...
— Понятно. Что ж, сейчас мне нужно на Ферму и в больницу. Кстати, Конни ужасно пристаёт ко мне с этим случаем. Не сможете ли вы заехать к нам и поужинать с нею?
— О... нет... на самом деле...
— О, да, на самом деле. Пожалуйста. Вы очень меня выручите, если окажетесь рядом, когда я объявлю семье, что и сегодня буду отсутствовать вечером.
Фредерика вспомнила, как ей понравилась Констанс Кэри, когда они встретились на ярмарке. И ей не потребовалось много времени, чтобы решить, что лучше пойти в гости, чем возвращаться в пустой дом до появления Джима Брауна. Она просила его приготовить ужин, так что сержант, несомненно, о себе позаботится. К тому же если Тэйн отвезёт её сейчас домой, он может обнаружить отсутствие её охранника; а это она должна предотвратить любой ценой...
— Хорошо, — быстро согласилась она, — если вы не считаете, что я буду помехой...
— Могу вам обещать это. Конни любит общество, а я пообещал сегодня вечером быть дома, поэтому она никаких планов не строила. Видите ли, неожиданный отлёт Питера немного спутал наши расчёты.
Они двигались по шоссе. Совершенно неожиданно Тэйн затормозил и свернул на ненаезженную сельскую дорогу.
— Мы живём не в самом Южном Саттоне. Увидите. Прекрасная сельская местность, отличный вид, но в подобных случаях я вижу и явные недостатки. Конни там ужасно одиноко. У нас только одна машина, да и та принадлежит полиции, а на велосипеде не очень-то весело разъезжать в такую жару.
Они въехали в небольшой двор, огороженный вместе с цветущим садом аккуратной белой изгородью-частоколом. Фредерика с интересом осматривалась. Дом, тоже выкрашенный белой краской, по-видимому был развёрнут от них, но на заднем дворе ни следа беспорядка. Тэйн без церемоний прошёл вперёд, Фредерика — за ним. Она увидела новую аккуратную кухню.
— Боже, Тэйн, — сказала она, — как здесь всё красиво и сияет. Откуда это всё?
— Купили в рассрочку, — Тэйн остановился и огляделся. Потом весело добавил: — И должен признать, что Конни прекрасная хозяйка. Нигде ни пылинки. Но подождите, пока не увидите кое-что... — он открыл дверь в противоположном конце кухни, и Фредерика ахнула, потому что перед ними открылась пропасть. Гостиная располагалась прямо на утёсе, который отвесно уходил вниз; стена, выходящая в эту сторону, представляла собой сплошное окно. Справа и слева росли деревья, но непосредственно перед окном они были срублены, так что открывался вид на предзакатное небо, на сонный городок внизу и за ним — на зелёную долину с широкой рекой, в которой отражалось розовое небо.
Фредерика совершенно забыла о Тэйне, завороженно прошла мимо него и остановилась у окна.
— Волшебный вид, верно? — послышался негромкий женский голос. Фредерика повернулась. Она не заметила Конни, которая сидела на длинном диване у очага. Она отложила книгу и встала с выражением ожидания на лице. Фредерика снова ощутила дружелюбие этой женщины, как и при первой встрече.
— Невероятная красота, — просто ответила она. — Вы... вам ужасно повезло...
— Вы ведь поужинаете с нами? — сразу спросила Конни, но Фредерика заметила, что она при этом украдкой взглянула на Тэйна, словно ожидала одобрения.
— Не с нами, дорогая. Боюсь, что только с тобой.
— О, Тэйн, опять! — однако Конни тут же добавила: — Но я должна простить тебя: ты ведь привёз мне Фредерику.
— И я рада, что он это сделал, — с искренним удовольствием сказала Фредерика. — С самой ярмарки я хотела снова с вами повидаться, но была привязана к магазину... ну, сами знаете, то одно, то другое...