— Когда ей было пятнадцать лет, — он вздохнул. — Видишь ли, за свою жизнь я совершил целый ряд ошибок. И одной из них было то, что я пытался присматривать за Карен. Ее родной отец никогда не баловал ее вниманием, а я… я любил ее. Она была милой девочкой. Может быть и сбитой с толку, но в целом она была неплохой. Я сделал ей первый аборт, потому что время от времени я делаю аборты и другим пациенткам. Тебя это шокирует?
— Нет.
— Хорошо. Но все дело в том, что Карен продолжала упорно беременеть. Три раза за три года; для девочки этого возраста это очень недальновидный поступок. Это было уже нечто сродни патологии. И в конце концов я решил, что четвертого ребенка ей лучше выносить и родить.
— Почему?
— Потому что, очевидно, ей очень хотелось быть беременной. Она сама этого добивалась. Очевидно ей хотелось познать позор, быть пристыженной за незаконнорожденного ребенка. И поэтому в четвертый раз я ей отказал.
— Вы были уверенны в том, что она беременна?
— Нет, — Питер снова покачал головой. — И вы наверное догадываетесь, что послужило причиной для подобных сомнений. Проблемы со зрением. На ум сразу же приходят мысли о первичной дисфункции гипофиза. Я хотел сделать анализы, но Карен отказалась. Ее интересовал исключительно аборт, и когда ей стал ясно, что я не собираюсь ничего делать, она пришла в бешенство.
— И тогда ты направил ее к доктору Ли?
— Да, — согласился он.
— И это сделал он?
Питер покачал головой.
— Арт слишком умен и осторожен, чтобы пойти на такое. В любом случае он стал бы настаивать на анализах. К тому же там был уже большой срок — четыре месяца, или по крайней мере она сама утверждала. Арт не взялся бы делать такой аборт.
— И ты тоже его не делал? — спросил я.
— Нет. Ты веришь мне?
— Хотелось бы.
— Но до конца ты не уверен?
Я пожал плечами.
— Ты сжег собственную машину. А в ней была кровь.
— Да, — согласился Питер. — Кровь Карен.
— Как же так вышло?
— Я одолжил Карен свою машину на выходные. Я даже представить себе не мог, что она задумала сделать аборт на стороне.
— Ты имеешь в виду, что она отправилась на аборт в твоей машине, ей его сделали, а потом поехала домой, истекая кровью? И уже там пересела в желтый «порше»?
— Не совсем так, — сказал Питер. — Но я знаю кое-кого, кто сможет рассказать тебе, как все было на самом деле. — Он позвал: — Дорогая. Выйди, пожалуйста, к нам.
Мне же он улыбнулся.
— Познакомьтесь с моим алиби.
В гостиную вошла миссиз Рэндалл. С виду она казалась строгой, сосредоточенной и очень сексуальной. Она опустилась в кресло рядом с Питером.
— Теперь ты видишь, — сказал Питер, обращаясь ко мне, — в какой переплет я попал.
Я спросил:
— И воскресным вечером?
— Мне не хотелось бы от этом говорить, но это так.
— Это потрясающе, — сказал я, — но в то же время достаточно удобно.
— В некотором смысле, — согласился Рэндалл. Он провел ладонью по ее изящной руке и тяжело поднялся с кресла. — Хотя я вообще-то так не считаю.
— Вы уверены в том, что провели вместе весь вечер в воскресенье?
Он налил себе еще виски.
— Да.
— И чем занимались?
— А тем, — ответил Питер, — что я не стал бы объяснять даже под присягой.
— С женой своего брата? — переспросил я.
Он подмигнул миссиз Рэндалл.
— Ты что, и на самом деле замужем за моим братом?
— До меня тоже доходили какие-то слухи об этом, — задумчиво проговорила она, — но я им не верю.
— Вот видишь, я посвящаю тебя в достаточно интимное семейное дело, — сказал мне Питер.
— Да уж, вот так дела.
— Ты возмущен?
— Нет, — возразил я. — У меня просто нет слов.
— Джошуа, — продолжал свой рассказ Питер, — обыкновенный дурак. Разумеется, тебе об этом уже известно. И Вильсону тоже. Именно это и позволяет ему ощущать в себе такую уверенность. Но к сожалению, Джошуа женился на Эвелин.
— К сожалению, — повторила Эвелин.
— Нам приходится просто встречаться, — сказал Питер. — Она не может развестись с моим братом, чтобы выйти замуж за меня. Это невозможно. И поэтому нам приходится принимать жизнь такой, какая она есть.
— Наверное, это очень нелегко.
— Я бы не сказал, — не согласился со мной Питер, вновь усаживаясь в кресло, держа в руке очередной бокал с виски. — Джошуа очень предан своей работе. Он зачастую работает вечерами и поздно возвращается. А у Эвелин есть куда пойти, в смысле светских клубов и других мероприятий.
— Но ведь рано или поздно он все равно узнает.