— Жарков Юрий Петрович? — суровый мужской голос, прозвучавший совсем рядом, заставил Жаркова вздрогнуть и открыть глаза.
Перед ним стояли двое оперативников, в стороне замерли трое милиционеров.
Жарков нахмурился, легко поднялся со скамейки, выставил перед собой тлеющую ветку, как шпагу, и вскинул свободную руку, словно заправский мушкетер, соратник Атоса, Портоса и Арамиса.
Немолодой уже опер покачал головой:
— Не дури.
Жарков угрожающе взмахнул веткой. Второй оперативник пытался зайти сбоку, но парень оказался на удивление ловким. Он швырнул во второго мужчину тлеющую ветку, вскочил на лавочку, перепрыгнул через спинку и бросился бежать.
Оперативники и милиционеры кинулись следом.
Жарков бежал с невероятной скоростью, причем зигзагами. Преследующие гнали его по двору, но всякий раз, когда казалось, что они вот-вот схватят парня, в последний момент он делал финт и уходил от преследования.
Пожилому оперу первому наскучила эта коррида.
— Стой! Стрелять буду! — крикнул он, достал «макаров» и передернул затвор.
Услышав это, Жарков кинулся в сторону, проскочил между двух милиционеров и выбежал со двора. Все бросились за ним. Внезапно послышался собачий лай — и тут же истошный крик убегающего.
Преследователи выбежали на улицу и остановились в удивлении. Жарков стоял, вжавшись спиной в стену дома, и тонко визжал. Его обнюхивала крупная собака. В нескольких шагах стояла ошалевшая не меньше милиции собачница с поводком в руке.
Первым в себя пришел пожилой опер.
— Уберите собачку, — сказал он хозяйке и взял Жаркова за плечо. — Гражданин Жарков, вы задержаны по подозрению в совершении тяжкого преступления.
Следующим утром в том же кабинете, где допрашивали Шеина, вновь закрутились бобины магнитофона — шел допрос Жаркова. Задержанный любитель костров с настороженностью смотрел на магнитофон, то и дело бросая испуганные взгляды на собравшихся в кабинете.
— Гражданин Жарков, вы знакомы с гражданином Шеиным? — спросил Ковалев.
Услышав знакомую фамилию, Жарков чуть расслабился, даже улыбнулся и кивнул.
— Да. Мы давно с ним дружим.
— Шеин арестован по подозрению в убийстве несовершеннолетнего Игоря Годовикова. Он показал, что вы с ним вместе совершили убийство. Это так?
Жарков на секунду задумался. Это выглядело так, будто у робота отключили электропитание, отметил про себя стоявший у дверей Витвицкий.
— Да, мы вместе, — кивнул задержанный.
Капитан нахмурился. Слишком уж легко и просто Жарков признался в страшном преступлении. Зато Ковалев, напротив, воодушевился.
— Задержанный Жарков, вы вместе совершили убийство в лесополосе возле станции?
— Да, в лесополосе, — кивнул Жарков. — Где электрички. Да, точно. Где электрички.
Ковалев, наклонив голову, украдкой бросил торжествующий взгляд на Кесаева, затем задал новый вопрос:
— Гражданин Жарков, вы отдаете себе отчет, в чем сейчас признаетесь?
Жарков обвел взглядом кабинет. В кабинете стояла звенящая тишина. Все взгляды были устремлены на него. От такого внимания задержанный воодушевился, вскинул голову, откашлялся и громко, так, чтобы было слышно каждому, произнес:
— Мы убили мальчика. Да. За железной дорогой.
— Каким образом вы его убили? — продолжил допрос полковник. — Вы зарезали его ножом?
— Ножом, — уверенно сказал Жарков. — Большим ножом.
— Остановите запись! — внезапно вмешался Витвицкий. — Так нельзя!
Кесаев, Ковалев, Липягин, Горюнов и другие, как по команде, посмотрели на Витвицкого. Ковалев кивнул офицеру у магнитофона, тот выключил запись.
— Выведите его в коридор, — с трудом сдерживая злость, указал Ковалев оперативникам на Жаркова.
Едва за Жарковым и сопровождающими закрылась дверь, Кесаев, опередив разъяренного Ковалева, резко спросил у Витвицкого:
— Что случилось, Виталий Иннокентьевич?
— Так нельзя, — повторил тот и повернулся к Ковалеву: — Вы некорректно ставите вопросы, Александр Семенович. Вы же его провоцируете!
В разговор вмешался Липягин:
— Капитан, ты в своем уме? Ты кого учишь?
Ковалев, погасив гнев, негромко, но веско произнес:
— Даже если формулировка не точна, суть от этого не меняется. Они оба дают признательные показания. И Шеин, и Жарков. Добровольно. Без принуждения. И независимо друг от друга. Так?
— Так, но… — начал Витвицкий и посмотрел на Кесаева. — Вы же понимаете, о чем я, Тимур Русланович?