— Какого эксперимента? Кто забрал?
— Старший лейтенант Овсянникова…
— Идиотка своевольная! — не сдержался мужчина.
— Ну и дисциплинка у вас, Александр Семенович, — хмыкнул Кесаев.
— …И еще с ней поехал капитан Витвицкий, — добавил офицер.
На этот раз изменился в лице Кесаев. Ковалев только криво ухмыльнулся.
В лесополосе у платформы вновь стало многолюдно — за деревьями стояли милицейские машины, было выставлено оцепление, чтобы оттеснить собравшихся зевак.
— Граждане, расходимся, — в сотый, должно быть, раз повторял усатый милиционер. — Здесь не происходит ничего интересного. Обычные следственные действия.
В стороне, там, где был обнаружен труп мальчика, стояли Витвицкий и Овсянникова. Шеин безошибочно привел их к разворошенной куче листьев.
— Здесь вот. В листьях, — кивнул Шеин в сторону кучи.
— А удочку вы где бросили? — спросил Витвицкий.
— Какую удочку? — не понял подозреваемый.
— На допросе вы сказали, что у мальчика была удочка. Вы об нее руку оцарапали.
Шеин задумался и кивнул.
— А, удочка. Она тоже из листьев торчала. Я полез посмотреть и оцарапался.
— Что посмотреть? — быстро спросила старший лейтенант.
— Как это чего? — не понял Шеин. — Что там в листьях лежит.
Витвицкий и Овсянникова переглянулись.
К толпе зевак подошел Чикатило в пальто и шляпе, с портфелем в руке.
— Что-то случилось? — спросил он у усатого милиционера.
— Ничего не случилось, — устало сказал он. — Следственный эксперимент. Проходим мимо, гражданин.
Зеваки прислушивались к их разговору.
— Это из-за убийства? Здесь ведь мальчика убили? — поинтересовался Чикатило как ни в чем не бывало.
— А вы откуда знаете? — милиционер внимательно посмотрел в его лицо.
— Так все говорят, — мужчина кивнул на толпу зевак.
Люди закивали, подтверждая его слова. Чикатило посмотрел на стоящих возле кучи листьев Витвицкого и Овсянникову.
— Так! Ну-ка немедленно очистили территорию! — разозлился милиционер и крикнул напарнику: — Савчук! Гони всех отсюда!
Савчук с противоположной стороны поляны двинулся на зевак. Люди начали расходиться, переговариваясь.
— Извините, — Чикатило попятился.
— Идите, идите… Нечего тут смотреть, — буркнул усатый.
Чикатило развернулся, не спеша пошел в сторону платформы, бросив на прощание еще один взгляд на Витвицкого и Овсянникову. Психолог вздрогнул, как от укола, обернулся, но не заметил никого, достойного внимания.
Следственный эксперимент закончился. Милиционеры надели на Шеина наручники, посадили его в желтый милицейский «бобик». За лесом раздался гудок, и секундой позже накатил грохот проходящей электрички, постепенно затих, зашипели открывающиеся двери.
Витвицкий поежился, посмотрел на автомобиль, но взгляд его все время возвращался к куче листьев. Овсянникова достала сигареты, зажигалку, попыталась прикурить, но зажигалка не работала. Девушка вопросительно посмотрела на Витвицкого. Тот развел руками, извинительно улыбнулся.
— Простите, не курю.
Овсянникова с досадой сунула сигарету в карман, вздохнула:
— Ладно, здоровее буду. Что думаете по поводу Шеина?
— Товарищ старший лейтенант, когда поедем? — крикнул водитель.
— Подожди пять минут! — ответила Овсянникова.
Витвицкий молчал, ковырял носком ботинка опавшие листья. Девушка внимательно смотрела на него, ждала, вертя в руках бесполезную зажигалку. Невидимая за деревьями электричка снова дала гудок, тронулась и загремела, набирая ход. Наконец капитан собрался с мыслями:
— Этот человек… Шеин этот… У меня нет ни малейшего сомнения, что он действительно был тут, на этом вот месте. Но я не представляю, чтобы он мог изнасиловать и убить… Ребенка, вы понимаете? Я психолог, я изучал типы личностей… Хладнокровно втыкать нож… Глаза выкалывать… Нет, невозможно!
Овсянникова грустно улыбнулась, но тут же согнала с лица улыбку.
— Вы, Виталий Иннокентьевич, видимо, мало работали с живыми преступниками, — с грустью в голосе сказала она. — Попадаются такие экземпляры… Один родную бабку задушил шнуром от утюга за пенсию — выпить хотел, а денег не хватало. Так он нам на следствии в глаза песни пел, что любил ее с детства, рассказывал, как они кроликов вместе кормили…
Витвицкий недоуменно вскинул взгляд на Овсянникову.
— Позвольте, Ирина, но вы же сами говорили… про интернат и про то, что он…
— Я теперь уже ничего не понимаю, — вздохнула старший лейтенант. — Вы правильно сказали — он тут был. Он указал, где тело, показал, как они шли от станции. Удочка еще эта проклятая…