— Да какие нестыковки, господи! Он же сам признался… — воскликнула Овсянникова.
Распахнулась дверь, в коридор выглянул заместитель Ковалева Липягин. Он явно услышал голос старшего лейтенанта.
— Овсянникова! Ира! Зайди к шефу, он тебе пару ласковых хотел сказать.
Дверь закрылась. Овсянникова остановилась, повернулась к психологу:
— Ну вот, уже доложили… Кофе так и так накрылся бы… Ладно, пойду на ковер получать втык от начальства.
— За что?! — удивился Витвицкий.
— У нас инициатива наказуема, — грустно улыбнулась Овсянникова. — Впрочем, наверное, как и везде.
— Это какой-то пещерный бюрократизм, — возмутился Витвицкий. — Офицер, особенно в уголовном розыске, это самостоятельная мыслящая единица!
— Что-то я сомневаюсь, — усмехнулась Овсянникова. — Ладно, спасибо вам за поддержку, Виталий. Всего доброго.
Она ушла. Мужчина остался один, двинулся дальше и неожиданно столкнулся с вышедшим из-за угла Кесаевым.
— Здравствуйте, товарищ полковник…
Кесаев, окинув подчиненного хмурым взглядом, подхватил его под локоть и буквально потащил за собой.
— Ну-ка, пойдем, разговор есть…
Втолкнув Витвицкого в кабинет, Кесаев плотно закрыл за собой дверь.
— Товарищ полковник… — начал было Витвицкий, но Кесаев резко оборвал его:
— Сядь!
Тот послушно сел за стол.
— Скажи мне, капитан, с какой целью мы сюда приехали? Ну?! — загремел Кесаев, давая выход накопившемуся раздражению.
Витвицкий под напором Кесаева стушевался, опустил голову.
— Не слышу!
Витвицкий вскинулся, встал, как на уроке, заговорил, заметно волнуясь:
— Товарищ полковник, прекратите тыкать! Я бы попросил вас обращаться ко мне на «вы»! Это первое!
— Ух ты. А есть и второе? — в голосе следователя слышалась насмешка.
— Я понимаю вашу иронию, но есть! — голос Витвицкого зазвенел. — И третье, и четвертое. Следственный эксперимент…
— Прошел неудачно?
Витвицкий на мгновение сбился с мысли.
— Нет, почему… Подозреваемый указал место… — внезапно он буквально закричал, перебив сам себя. — Но я считаю, что это все неправильно!
Кесаев зло рассмеялся.
— Ах, вот как. Вы считаете…
— Да, я считаю! — запальчиво воскликнул капитан. — И я докажу…
— Молчать! — рявкнул вдруг Кесаев так, что мужчина буквально рухнул на стул. Он явно не ожидал столь грозного окрика.
— Вот что, капитан, — продолжил Кесаев на этот раз тихим, усталым голосом. — От нашей группы нужен человек, чтобы работать в архиве по старым делам. Я назначаю этим человеком тебя.
— В архив? Но… — растерялся Витвицкий. — Почему я? Почему… я не специалист…
— Капитан Витвицкий, вам ясен приказ? — официальным тоном спросил Кесаев.
Витвицкий несколько мгновений с тоской и неприязнью смотрел на начальника, потом понуро кивнул.
— Опять не слышу, — Кесаев не отступал. — Капитан Витвицкий?
— Так точно, товарищ полковник… — обреченно пробормотал тот.
— Еще одна самодеятельная выходка навроде этого вашего следственного эксперимента, и вы отправитесь в Москву с формулировкой «профнепригоден», — добил подчиненного Кесаев. — А пока шагом марш в архив! Свободны.
Витвицкий поднялся, сгорбившись, словно провинившийся ученик, и шаркающей походкой двинулся к дверям. На половине пути он вскинул голову, собираясь все же что-то сказать, но, наткнувшись на стальной взгляд следователя, передумал и вышел из кабинета…
Замок открылся с тихим щелчком. У Чикатило всегда все было смазано, он никогда не допускал небрежности в мелочах. Смазанный замок, остро заточенный карандаш, мягко закрывающиеся дверки у шкафов, хорошо оточенный нож — все должно быть идеально, все в рабочем состоянии.
Чикатило зашел в дом, тихонько запер за собой дверь, повесил плащ и шляпу на вешалку и принялся аккуратно разуваться. В этот момент из дверей кухни выглянула жена Фаина.
— Здравствуй, Фенечка, — мягко улыбнулся мужчина. — Ужинать есть?
— Готово все, — улыбнулась в ответ жена. — Сейчас поставлю.
Фаина снова скрылась в кухне. Чикатило надел тапочки и пошел на кухню.
Кухня, как, собственно, и вся квартира, выглядела небогатой, но аккуратной. В этом доме не гнались за дефицитом, но ценили чистоту и порядок.
Пока жена хозяйничала у плиты, Чикатило сел к столу, достал из портфеля свежую газету, развернул и углубился в чтение. Фаина споро накрывала на стол.