3. Чилийское “экономическое чудо”
Приведём фрагменты работы Стива Кангаса “Чикагские мальчики и чилийское экономическое чудо” в переводе Дмитрия Каледина:
«В 1970м году, впервые в западном полушарии президентом был вполне демократически избран марксист, Сальвадор Альенде. В ходе всеобъемлющих социалистических реформ он национализировал не только медные рудники, но также и банки, и другую собственность, принадлежавшую иностранцам. Эти действия, вместе с перераспределением земли по плану аграрной реформы, вызвали глубокое отторжение в чилийских деловых кругах и среди правых. Как теперь документально подтверждено, организацией их в оппозицию режиму Альенде занялось ЦРУ. Последовала массивная забастовочная кампания, народные волнения и прочие политические провокации. В сентябре 1973го года ЦРУ помогло генералу Пиночету устроить военный переворот. В ходе переворта Альенде погиб. Правительство Пиночета утверждало, что он покончил самоубийством; сторонники Альенде утверждали, что он был убит.
Новое правительство первым делом начало приватизировать предприятия, которые Альенде национализировал, и обращать вспять прочие социалистические реформы. Но собственного экономического плана у Пиночета не было. В результате к 1975-му году инфляция достигла 341 процента. В этом хаосе и появилась группа экономистов, известных как "чикагские мальчики".
Чикагские мальчики были группой из 30 чилийцев, которые изучали экономику в университете Чикаго в период с 1955-го по 1963-й год. Обучаясь в аспирантуре, они стали последователями Милтона Фридмана, и возвратились в Чили, будучи полностью индоктринированными в теорию свободного рынка. К концу 1974-го они достигли управляющих позиций в пиночетовском режиме, возглавив большинство отделов экономического планирования.
Возникшее положение дел было уникальным в мировой истории. Хотя Пиночет и был диктатором, он целиком передал экономику чикагским мальчикам. Единственной его функцией осталось подавление политической и профсоюзной оппозиции предпринимаемым ими мерам. Такое разделение труда было представлено чилийском обществу как устранение политики и политиков из управления нацией. Вместо них экономикой будут править технократы с учёными степенями, руководствуясь лучшей из существующих экономических теорий. Под этой теорией, само собой, понимался "неолиберализм" Милтона Фридмана. Отныне политический курс будет определяться не лозунгами и не порочной демократией, но рациональной наукой.
В марте 1975-го года чикагские мальчики провели экономический семинар, который широко освещался всеми общенациональными СМИ. Для решения экономических проблем Чили была предложена радикальная программа экономии - названная "шоковой терапией". На конференцию пригласили нескольких лидирующих мировых экономистов, в частности, чикагских профессоров Милтона Фридмана и Арнольда Харбергера. Неудивительно, что предлагаемая программа получила их высочайшую оценку. План включал в себя резкое сокращение денежной массы и правительственных расходов, массивную дерегуляцию рынка и либерализацию внешней торговли.
Этот план не принадлежал только чикагским мальчикам - его также поддержали Мировой Банк и Международный Валютный фонд. План был обьявлен необходимым условием предоставления Чили каких-либо займов. Похожие условия МВФ и Всемирный Банк ставили развивающимся странам по всему миру, - но никто не воплотил в жизнь их требования так полно и последовательно, как чилийцы. Интересно, что сейчас Мировой Банк ставит Чили в пример всему Третьему Миру. Почему, нетрудно понять: достаточно учесть огромный долг Чили и размер ежегодно выплачиваемых процентов. Вообще, разорение, долги, неравенство и эксплуатация, которые МВФ и Всемирный Банк разносят по всему Третьему Миру во имя "неолиберального развития" заслуживают отдельного разговора. Два других вопиющих примера - Перу и Бразилия, но Чили - хуже всего.
Вскоре после конференции 1975го года чилийское правительство приняло Программу Экономического Возрождения (ПЭВ). Первой фазой шоковой терапии стало сокращение денежной массы и правительственных расходов, что успешно снизило инфляцию до приемлемой величины. Однако эти меры вызвали рост безработицы с 9,1 до 18,7 процентов за период с 1974-го по 1975-й год - цифра, сравнимая с Великой Депрессией в США. Производство упало на 12,9 процента. Это была самая сильная депрессия в Чили с 1930-х годов ( [47]).
Тем временем, чтобы предотвратить политические последствия подобного шока, пиночетовский режим начал кампанию против потенциальных лидеров оппозиции. Многие из них просто "исчезли". Нарушения гражданских прав в Чили более подробно будут описаны ниже - пока достаточно сказать, что рабочие “приняли” экономическую программу под дулом пистолета.
К середине 1976-го года экономика начала выздоравливать, и с 1976 по 1981 год было достигнуто то, что чикагские мальчики назвали “экономическим чудом”. В это время экономика росла на 6,6 процентов в год (для сравнения, экономика США обычно растет на 2,5 процента в год). Чикагские мальчики отменили почти все ограничения на прямые инвестиции из-за рубежа, создав "почти неотразимый пакет гарантий для зарубежных инвесторов" с "невероятно благоприятными" условиями ( [48]). Иностранные инвестиции и займы лавиной хлынули в Чили. Только займы с 1977го по 1981-й год увеличились в три раза ( [49]). Из 507 государственных предприятий, созданных в Чили при Альенде и до него, чикагские мальчики оставили целыми и неприватизированными лишь 27 ( [50]).
Защитники чилийского эксперимента приводят “экономическое чудо” как доказательство его успеха. Но здесь важно не забывать простое экономическое правило: чем глубже депрессия, тем больше последующий рост. Зачастую рост всего лишь возвращает экономику туда, где она была раньше.
(…)
Чтобы понять, что происходит, полезно держать в голове две экономические идеи. Первая - это то, что в среднем за большие промежутки времени экономика всегда растет; во-первых, растет население, во-вторых, каждый работающий благодаря улучшающимся технологиям и растущей эффективности производства вырабатывает в единицу времени больше продукции. Разумеется, этот долговременный рост подвержен краткосрочным колебаниям, рецессиям и последующим подъемам. Но т.к. в целом мы видим рост, то глубокие рецессии должны сменяться еще более резкими подъемами.
Вторая идея - это различение между реальной и потенциальной производительностью. Термин "потенциальная" несколько плох, потому что предполагает что-то воображаемое, в то время как эта производительность действительно существует. Потенциальная производительность - это то, сколько наша страна в принципе способна произвести (т.е. сколько у нас рабочих, заводов и т.д.) Реальная производительность - это то, какая часть этих ресурсов реально используется. Например, завод может быть потенциально в состоянии выпускать 3000 машин в месяц, но в период депрессии реальная производительность может упасть до 1500 машин в месяц. Как только завод вернется к полной загрузке, мы увидим реальный рост. Но потенциальный рост появится только тогда, когда построят второй завод.
Во время рецессии реальное производство падает - миллионы рабочих теряют работу, заводы простаивают. Но потенциальная производительность остается нетронутой. Во время подъема реальное производство снова приближается к потенциальному - миллионы уволенных рабочих возвращаются на пустые заводы. Таким образом возникает видимость роста. Отметим, что такой рост достижим сравнительно быстро и легко. Но после того, как все рабочие возвратились на работу, дальнейший рост должен включать в себя рост потенциальный - то есть строительство новых заводов и рождение новых рабочих. Легко видеть, что такого роста добиться гораздо сложнее.
И это было все, что произошло во время чилийского "экономического чуда" - уволенные рабочие вернулись на свои места. Если же учесть и рецессию, и подъем, то Чили по параметрам экономического роста с 1975 по 1980 год окажется в Латинской Америке на втором месте с конца - хуже была только Аргентина ( [51]).