– Замечательный поэт Бо Цзюй-И, – говорю, – не знает, что делать: поливать орхидею или полоть полынь. Но мы с вами знаем, что делать. Мы должны немедленно выпить за нашу дружбу и сотрудничество, благодаря которым произошло успешное завершение!
Судя по длине перевода, я понял, что хитрый Шао Чжан отбросил всю эту двусмысленную лирику и перевёл одну последнюю фразу. Что тут началось! Китайцы мои вскочили, захлопали, стали трясти мне руку и поздравлять с тем, какой прекрасный и глубокомысленный тост я придумал. Лично мистер Ху говорит:
– Я, – говорит – всегда знал, что ты, Алекс, очень умный, просто это в глаза не бросается.
А вице-президент мой сказал так:
– Ты, Алекс, произнёс прекрасную речь. Хорошо, что никто из них ничего не понял.
Эпилог
Время мчит вперёд, время катится, как пелось в скабрёзной русской частушке.
Прокатились месяцы, прозвенел мой звонок, и пришло время насовсем прощаться с моими китайскими друзьями. И вот уже застенчивый юноша Шао Ли грузит меня вместе с чемоданами в свой неизменный джип и везёт в город, на станцию, отправлять в далёкий, неведомый западный мир. Как всегда, с нами в машине хитрый переводчик Шао Чжан и несколько начальников разных калибров.
– Ну, что, – говорит один начальник, который поглавнее, – хочешь опять приехать в Китай?
Я говорю, что хочу. Я не лицемерю. Мне жалко расставаться с этими милыми людьми, в которых удивительно уживаются наивность и коварство, искренность и лживость. Несмотря на различие идеологий, между нами протянулась невидимая нить взаимной симпатии. Один начальник, в знак особого расположения, переходит на русский язык:
– Очень хорошо, товарищ, – говорит он, хлопая меня по колену. – Сегодня хорошая погода. Партия – наш рулевой.
Я, как могу, отвечаю по-китайски:
– Хэн хао. Сье сье. Цай тье. *
Им, конечно, проще. Они все учили в детстве русский язык, и основополагающие фразы из букваря навечно застряли у них в мозгах. Мы выгружаемся из джипа. Самый хилый на вид начальник хватает мой самый тяжёлый чемодан. Я знаю, что этот начальник – секретарь партийной организации, но я этого знать не должен. От нас, иностранных друзей с Запада, все старательно скрывают свою партийность. Такова инструкция свыше.
– Ше-хихияну, ве-хигияну, ве-кииману, лазман хозе,** – молюсь я про себя, переходя с китайского на иврит. – До каких дней я дожил! Партсекретарь тащит чемодан беспартийного еврея!
Я пытаюсь ему помочь, но тщедушный партсекретарь меня отпихивает.
– Здравствуйте, товарищ! – радостно выкрикивает он сквозь одышку. – Как поживаете! Мальчик и девочка идут в школу!
Меня грузят в положенный мне по чину мягкий вагон с засаленными сиденьями. Поезд гудит и трогается.
* Очень хорошо. Спасибо. До свидания. (Кит.)
** Спасибо, что я дожил до этого дня. (Еврейская молитва)
_displayNameOrEmail_ - _time_ - Remove
_text_
Sign in Recent Site Activity Terms Report Abuse Print page | Powered by Google Sites