Мы блуждаем в лабиринте аномальных зон уже несколько дней. Нам удалось выйти за пределы хроноспазма, но то, куда мы попали, оказалось ничуть не лучше. Чего уж там, тут было гораздо хуже.
Выбраться из долины, ставшей озером, оказалось не так просто. В конце концов, замерзнув до полусмерти, мы со Слащевым и Нефедовым вскарабкались по скалам наверх, к черным камням. А затем ушли в дыру, или, как называл это странное образование Бейкоп, в линзу.
Наверное, нам должно было быть страшно. Но мы так измучались, что просто, безо всякой опаски, один за другим пролезли в линзу, как в нору. И очутились на океанском побережье. Прибой накатывал на желтый пляж пенные валы, в воздухе парили большие белые птицы. А позади нас высились установленные в ряд каменные истуканы с огромными носами. Я хорошо помню расширенные от удивления глаза Нефедова и его непроизвольный вскрик:
– Рапа-Нуи!
Я тоже узнал остров Пасхи. И тоже удивился. Самым хладнокровным из нас оказался штабс-капитан. Мы с профессором уже собирались бежать к статуям, чтобы осмотреть и потрогать их, когда Слащев указал на толпу аборигенов, надвигающуюся со стороны невысокой горы.
– Пора уходить, господа.
И мы ушли в линзу, висящую в воздухе прямо над песком. Можно было бы ожидать, что пространственная нора приведет нас обратно на скалы, но все оказалось куда сложнее и вместо камней перед нами предстали лиственницы, покрытые мхами и лишайниками. Под ногами сочно чавкало болото, мириады комаров и мошек набросились на нас. В довершении всех бед линза, из которой мы выбрались, куда-то исчезла. Мы несколько часов блуждали по тайге, видели ржавую табличку со странной надписью «Бараки Ада». Потом вышли к небольшой речушке. По ее берегу вилась грунтовая дорога. Указатель, вполне себе современный, гласил: «Поселок «Алые Зори»». Я уже начал прикидывать, как мы будем объясняться с поселковым начальством, компания-то у нас просто аховая: белогвардеец, офицер-дезертир и сбежавший из госпиталя солдат. Но тут Слащев заметил линзу. Так мы очутились в этой пустыне, населенной жуткими существами…
Хихиканье приближается.
– Сядь к костру, – говорю я Нефедову. – Если что – попробуй бить его огнем. Все звери боятся огня.
– Это не зверь, – дрожащим голосом отзывается профессор. – Неужели ты еще не понял?
В темноте раздается шарканье лап. Или ног? Я целюсь на звук, но не стреляю. Два патрона – тут надо бить наверняка.
– Лев Николаевич рассказывал мне, – продолжает Нефедов, – что его отец во время своих экспедиций в Абиссинию встречался с подобными созданиями. Он называл их пустынными демонами…
Профессор очень напуган. Он болтает без удержу, потому что это немного отгоняет страх. А мне уже все равно. После всего пережитого я не верю чувствам и эмоциям. Только серебряному коню на шее – и интуиции. А она как раз подсказывает, что бояться не надо. Карабин покойного майора Бейкопа рассчитан на то, чтобы с одного выстрела завалить огромного буйвола. Или гиппопотама. Неужели же седая тварь…
Тварь выпрыгивает из темноты внезапно. В мятущемся свете костра успеваю заметить оскаленные клыки, сморщенную морду… или лицо? Растопыренные руки с кривыми когтями.
«Holland & Holland» мощно бухает. Я едва не уперся стволом карабина в живот твари, но она каким-то чудом вывернулась и теперь, издавая отвратительное хихиканье, от которого кровь стынет в жилах, кружит вокруг костра, упираясь одной рукой в землю.
– Похоже, это какой-то неизвестный вид реликтовых хищников, – лязгая зубами, сообщает Нефедов.
Профессор – молодец, бодрится. А у меня остался один единственный патрон.
– Игнат, двигайся к линзе. Я попробую тебя прикрыть. Если что – уходи один.
– А ты?!
– Делай, что сказал! – кричу я, двигаясь вокруг костра следом за тварью. – Когда ты застрелил меня в долине, чтобы дорваться до коня, у тебя в голове были другие мысли…
Я говорю почти наугад, но неожиданно попадаю в цель.
– Прости, Артем… – Нефедов разводит руками. – Я же был уверен, что хроноспазм – это навечно. И потом – конь ничего не открыл мне.
– Хватит трепаться! В линзу, бегом!
Он перемахивает через костер и несется к темной громаде дерева. Тварь обрывает свое хихиканье и серой тень скользит следом. Я стреляю. Черт, мимо! Бросаю бесполезный карабин, выхватываю кинжал князя Атхи и тоже бегу к линзе. Нефедов уже рядом с ней. Он оборачивается, пытаясь разглядеть, где я, но из темноты возникает еще одна тварь. Она крупнее и быстрее той, первой, что убила Слащева. Вскрикнув, профессор исчезает в линзе. А мне до нее не менее десяти шагов.