И вот луна повисла над лесом — большая, золотистая.
— Ну, давай говори, Черный!
— С завтрашнего дня мы будем жить в одной юрте, Газель!
— Черный!
Березки вскрикнули под сильным порывом ветра. Прижавшись лицом к груди Тенгери, Саран прошептала:
— А все-таки редко бывает так, чтобы человек утром пожелал чего-то, а вечером оно уже исполнилось бы! Правда, Черный?
— Да, Газель! — А потом добавил: — Но еще лучше, когда двое пожелают одного и того же, даже не догадываясь об этом.
Она поцеловала Тенгери. В ту ночь луна была на ущербе, в ее диске не хватало доброй трети, и она напоминала желтую шапку ламы. Неподалеку от пещеры всхрапывали их лошади: конек Саран и гнедой Тенгери.
— Мы будем жить в одной юрте, — тихо повторила Саран.
— Да, Газель.
— И всегда будем счастливы?
— Всегда? — Он ненадолго задумался и после некоторых колебаний проговорил: — Я не знаю, может так быть или нет. По-моему, мы могли бы всегда быть счастливы, если бы жили только вдвоем, никогда не разлучаясь. Где-нибудь в лесу, или на этой скале, или на камне посреди реки… Но разве от людей уйдешь, скроешься? Разве не будут над нами всегда люди, которые будут призывать нас к себе, отсылать прочь, унижать, оскорблять, проклинать или мучить проявлениями своей любви? Прав я, Газель? Есть боги на небе, но есть и земные боги; одних мы видим, других нет, но повиноваться обязаны и тем и другим, не то нас ждет кара.
— Ты тоже любишь кедры? — шепотом выдохнула она.
— О чем это ты? — спросил он, сразу догадавшись, о чем она подумала. Саран не ответила. И тогда Тенгери сказал: — Да, я люблю кедры!
— Я тоже, Черный!
Луна была сейчас не желтой, как шапка ламы, а белой, как молоко. Белой стала и каменная стена с очертаниями лица Саран, молочно-белый свет обливал молодые березки, которые мягко вздрагивали на ветру, бледными были и лица Тенгери и Саран.
Девушка прилегла на мох и неожиданно спросила:
— Неужели боги живут повсюду?
Вопросы Саран удивляли его. На этот тоже было нелегко ответить, и он проговорил не слишком-то убежденно:
— Да, они, наверное, живут везде: ведь сколько раз нам приходилось слышать, что горы, реки, деревья, цветы, люди и звери есть повсюду.
— А где жить лучше, Черный, в империи Хин или в империи монголов?
— До чего же ты любопытная, Газель! — Тенгери пришлось задуматься, прежде чем он ответил, что, дескать, реки, горы, леса и луга в их стране красивее всех других. — Но, — добавил он, — в империи Хин есть вещи, о которых у нас никто понятия не имеет и которые мне очень нравятся.
— Что это за вещи, Черный?
Он рассказал Саран о людях, которые ткут шелка, ловят рыбу, пашут землю, обжигают горшки и кувшины, собирают чай, режут по дереву, рисуют картины, оправляют драгоценные камни в серебро и золото, печатают книги.
— Представляешь, Газель, они строят дома, которые всегда стоят на одном и том же месте!
— Не верю!
— Да! И унести или увезти их нельзя! Жители этой страны не переходят реки вброд, как мы, а строят через них мосты. Там я научился рисовать и резать по дереву. И у них же видел, как они рубят по камню.
— А почему у нас этого нет?
— Почему? Откуда мне знать? Китайцы говорят, что мы только воевать умеем и грабить. Наше счастье — это несчастье для других. Вот что они говорили, Газель.
— Но ведь так было во все времена, правда, Черный? И разве другие народы живут иначе? Разве мы ведем свой род не от волков?
Он снова надолго задумался, а потом ответил ей:
— Положим, так у нас было заведено. Но значит ли это, что так оно и будет во веки вечные, Газель?
Луна поднялась так высоко, что по водной глади побежала светлая дорожка. Мерцающий серебристый поток катил, извиваясь между лугами, а потом, плавно изогнувшись, уходил в лес и прятался в нем под густыми кронами кленов и кедров.
— Мы будем жить в одной юрте, Черный, — повторила девушка. — И никогда не поссоримся, правда?
— Ну, не скажи, — рассмеялся он. — Тебе может захотеться того, а мне этого. А кто окажется прав? Разве тот, кто уступает, обязательно не прав? Надо убеждать друг друга, договариваться и не жалеть на это времени.
— Значит, без ссор все-таки не обойдется, — вздохнула она, положив руки под голову.
— Может, оно и на пользу?
Она вдруг вскочила на ноги.
— Знаешь, что говорят старики? Они говорят: «Если у тебя есть девушка, которая тебя любит, ты умрешь, если она тебя оставит!» Так оно и есть, Черный!
Тенгери тоже вскочил.
— Я всегда буду добр к тебе, всегда, даже если мы поссоримся, даже если на нас обрушится несчастье, всегда — днем и ночью, в дождливый день и в день солнечный, в бурю и в стужу, всегда, Газель!