— Ч-ч-ч… Ч-ч-ч…
Мы так и прикипели глазами к его губам.
Со стороны реки послышался крик турпана.
— Чин… чин… — проговорил шаман.
Мы все плотно обступили его.
И снова прокричал турпан.
— Ч-ч-ин-гис… Да-да, гис!
— Чингис? — удивленно поднял брови один из стариков.
— Да, Чингис! — ответил шаман. — Это правда, это мне сказала кость: Чингисхан! А это значит: Самый Настоящий Властитель! Вот как будут звать нашего героя.
Каждый из нас повторил это имя про себя.
— Чингисхан, — шептали мы. И еще и еще раз: — Чингисхан!
Темучин тоже повторил это имя. И Джамуха повторил его. Он, наверное, был рад, что кость не сказала: «Темучин».
— И где же тот, кто носит это имя? Кто он? — спросил Бохурчи.
Шаман ответил ему торжественно-размеренным голосом:
— Об этом кость ничего не сказала. Может быть, герой уже сейчас среди нас, но пока не знает, что будет носить это имя.
— И как же он об этом узнает? — вопрошал шамана пылкий Бохурчи.
— Небо подаст ему знак. Может быть, в виде белого сокола, который опустится на его шатер!
— Темучин! — воскликнул Бохурчи. — Кто, если не он? Самый Настоящий Властитель — это Темучин! Его и назовут Чингисханом.
Джамуха немедленно встал и зашагал к своему шатру, не сказав нам ни слова.
А Темучин проговорил с укоризной:
— Одного ты, Бохурчи, обидел, а другому не помог! Громкие мысли — все равно что повозка об одном колесе. Нагрузить ее можно доверху, только с места не сдвинешь!
И тогда Бохурчи тоже ушел от ночного костра. Но не оскорбленный, как Джамуха, а пристыженный, потому что понял, какую ошибку допустил.
На другое утро я спозаранку поспешил к озеру. Мне захотелось порыбачить после столь долгого перерыва, после столь шумных недель меня потянуло посидеть с удочкой у воды. В моих ушах до сих пор стояли крики и вой многих тысяч участников битвы, у меня до сих пор стояли перед глазами горящие юрты, потрясенные лица матерей, горы раненых и убитых.
Там, где гора, напоминающая горб верблюда, соприкасалась с небом, зажглось солнце. Я смотрел на него не отрываясь, и у меня начали слезиться глаза. Раскаленный диск поднялся над горой, и все окрест — и лес, и озеро, и кусты, и долину Черного Сердца — залило красноватым светом.
Сиди и наслаждайся ранним летним утром, шелестом пышных трав и запахом степного ветра! Когда я раздвигал камыш, он потрескивал: птицы испуганно вскрикивали, заслышав мои шаги. Решив переменить место, я искал, где бы устроиться поудобнее.
Но этим утром клева не было. Сколько раз я ни переходил с места на место, не шла рыба на крючок, и все тут! Озеро молча уставилось на меня, как зеркало, в которое я молча смотрелся. И только мягкий ветерок накладывал складки и морщинки на это зеркало.
Я больше не обращал внимания на мою уду и оставил ее в воде, потому что глаза мои нашли нечто, обрадовавшее их: блестящих на солнце стрекоз, которые покачивались на колышущемся камыше, пестроперых выпей, хватающих насекомых на лету, и даже несколько речных скоп, круживших над озером.
Уйдя в свои мысли и прислушиваясь к окружающему меня миру, я вдруг вздрогнул, заслышав неподалеку шелест щетинницы.
Шаги приближались.
Быстрые шаги.
Птицы вспорхнули с облюбованных мест.
А дикие утки ныряли в воду.
Кто-то позади меня раздвигал руками камыш, как незадолго до этого раздвигал его руками я. Прежде чем разглядеть человека, я увидел два приближавшихся ко мне кувшина, два красивых пустых кувшина, болтавшихся на вытянутых вперед руках и закрывавших лицо. Я очень скоро узнал его: это была девушка-меркитка из толпы пленных, которой я подал с лошади полную чашку кумыса. Сегодня у нее не было огненной лилии в волосах. Когда она заметила меня, ее руки с кувшинами опустились, и камыш передо мной сомкнулся.
— Пойди сюда, — сказал я.
Она не сдвинулась с места.
Я сделал несколько шагов ей навстречу и резко раздвинул камыш, так, что мы оказались с ней лицом к лицу.
Девушка улыбнулась:
— Я выхожу! — И прошла мимо меня.
На ней по-прежнему было грубое льняное платье тоскливого серого цвета, и она все еще ходила босая.
— Ты удишь рыбу?
Я кивнул.
— И сколько ты уже поймал?
— Ни одной.
— Ни одной? Я тоже всегда ловила рыбу — там, в верховьях Килхо! И в солнечный день, и в ветреный, и в дождь, и в туман. Даже зимой, когда лед приходилось пробивать, мы ловили рыбу. И она всегда нам попадалась. Там, в верховьях Килхо!