Выбрать главу

— Объясни нам эту игру! — воскликнул Бохурчи.

Другие военачальники тоже воскликнули это, им тоже не терпелось поскорее проникнуть в смысл игры.

Один из них спросил:

— Скажи, хан, поднять ли мне мою тысячу и вывести ли ее в степь?

— Нет, — ответил Темучин. — Прежде чем в игре примут участие воины, необходимо, чтобы вы проиграли ее в голове. Вот слушайте!

Я знал, куда он нас поведет: все последние дни Чингисхан проводил в одном и том же месте. Это было у озера Санггур, где под могучим кедром лежал чистый желтый песок, выплеснутый сюда волнами озера. И хотя никто не знал, чем он там занимается, многим было известно, что его слуги собирают по берегу белые, синие, красные и зеленые камни и сносят их к кедру. Он сидел под кедром в одиночестве, в раздумье поигрывая ими.

Вот туда-то он нас и повел.

Бесчисленные камешки, равномерно выложенные в ряды и кучки, отчетливо различались на фоне желтого песка.

— Здесь тринадцать рядов, тринадцать клеток, — с удивлением проговорил один из военачальников. — Это как бы наши тринадцать тысяч воинов?

— Ты зришь в корень, — подтвердил его догадку Чингисхан. — Вы видите перед собой тринадцать тысяч камешков. Эти тринадцать тысяч — наше войско.

Мы окружили хана с его камешками, и он объяснил, что с помощью камешков мы можем разом обозреть все наши тысячи, чего нам в степи не удастся.

— Здесь, на совсем небольшом участке, лежат мертвые предметы. Но с ними мы испробуем разные способы ведения боя. И когда мы ими овладеем, мы перенесем их на предметы живые.

После этого Чингисхан объяснил, как тысячи будут изготавливаться к бою. Указывая на камешки, он говорил:

— Построение каждой тысячи будет таким: сто человек по фронту и десять рядов в глубину. В первом ряду мы на обоих флангах, обозначенных у нас синими камешками, поставим всадников в железных доспехах. И в таком построении мы с одной или несколькими тысячами, в зависимости от сил противостоящего нам противника, нанесем удар по фронту врага. Число наших воинов при таком ударе должно быть намного меньше сил противника, которого необходимо заставить при этом думать, будто перед ним все наше войско. Перед нашими воинами, которые нанесут прямой удар, стоит такая задача: после короткой и задиристой схватки наш первый ряд в тяжелых доспехах расступается и пропускает вперед легких всадников — на них будут доспехи из дубленой кожи — на быстрых лошадях, и они обрушиваются на превосходящие силы врага всеми девятью рядами, смешиваются с ним, раскалывают и распыляют его силы. Прежде чем враг поймет, что превосходство в численности на его стороне, и перестроит свои ряды, на него накинутся наши стоящие до времени в засаде тысячи — причем со всех сторон! — и разобьют растерянного и утомленного уже врага.

— Мой хан, — сказал Бохурчи, — такого наша степь еще не видывала. Благодаря твоей мудрости мы устрашим всех тех, кто не желает тебе повиноваться!

Остальные двенадцать военачальников поддержали Бохурчи и встали на колени перед теми полями, которые были как бы их тысячами. Каждый из них должен был переставить их так, как велел Чингисхан. А потом он показал еще, как они будут впредь обороняться. И здесь он отошел от прежних правил, приказав ставить в будущем крепость из повозок не по центру позиции, а на краю одного из флангов, чтобы враг принял это место за центр и сюда и направил свой главный удар.

— Его основные силы ударят по пустоте, а мы обойдем их и возьмем в железные клещи!

Прежде чем отпустить их, он строгим голосом повелел военачальникам:

— Передайте вашим воинам: кто начнет мародерствовать во время боя, будет немедленно казнен, потому что своими действиями он ослабит наши силы. Всю добычу мы разделим после боя по справедливости. Это мой первый закон, и я провозглашаю его под Вечным Синим Небом, зная, что он созвучен мудрости наших предков!

На следующий день Чингисхан снова созвал военачальников к Санггуру и велел каждому показать, что он понял из вчерашнего. Сидя под кедром, он молча наблюдал за тем, как они переставляли камешки, повторяя приемы, которые он им показал накануне. Вмешивался только в тех случаях, когда один из них допускал ошибку или серьезную неточность. Если же обнаруживал в ком-то из военачальников неуверенность в себе, если тот начинал, к примеру, запинаться, путаться или подолгу задумываться, он приказывал начать все сначала. Причем этот приказ хан отдавал спокойно, по-дружески и даже с улыбкой.