Бабулька тянет к нему морщинистую, синюю от холода руку.
– Сынок, а деньги мои?
– Женщина, ваши деньги пойдут в фонд помощи детям-сиротам. Впрочем, если у вас есть средства на новую ставку, вы можете отыграться.
– У меня сто сорок рублей, – она кривит лицо, показывает парню раззявленный кошелек. – Хватит?
– Увы, женщина, этого не достаточно, – чеканит таксомордый. – Проходите, сейчас начнется новый розыгрыш.
И вытянув шею, кричит:
– Беспроигрышная лотерея! Подходите, испытайте судьбу! Всего одна ставка в две с половиной тысячи – и вы можете выиграть пять тысяч, при этом своих денег не потеряете! Все легально и законно, имеется лицензия и сертификаты. Выигрыш идет в фонд помощи детям-сиротам.
На меня он не смотрит. Старушка плачет, убирая кошелек в сумку. Я не знаю, что делать. Вроде бы все правильно, все честно. Но в душе возникает стойкое ощущение – меня только что обманули. Обвели вокруг пальца. Или, пользуясь современным языком, развели как лоха. И меня, и эту несчастную старушку.
– Слышь, ты, деятель, – я толкаю таксомордого в плечо. – Деньги нам верни – и ори дальше.
– Тыщу гони, – быстро, полушепотом, бросает парень и снова заводит свою шарманку. – Беспроигрышная лотерея! Подходите, испытайте судьбу!
– Оглох?! – я опять толкаю его. – Деньги верни!
– Эй, разберись, – кивает кому-то таксомордый. – И долг стрясите.
Неожиданно я понимаю, что кто-то дышит на меня перегаром. Выхлоп такой – аж глаза режет. Поворачиваю голову – это везучий мужик в норковой шапке. Лицо его перекошено, глаза сужены.
– Ты че, козел? – сквозь сжатые зубы шипит он. – Припух?
С другой стороны ко мне прижимается крепкий парень в вязаной шапочке, почти такой же, как у меня. Сильные пальцы сжимают локоть.
– Айда-ка отойдем, побазарить надо, – гудит он басом.
В отличие от щетинистого мужика, этот – явно бывалый уличный боец. Во рту не хватает зубов, сплющенный нос свернут на сторону.
– Сынок, – продолжая плакать, машет мне платком старушка. – Отдай ты им. Все равно отберут да побьют еще. Ох, дура я старая, куда полезла… Говорила же мне Софья…
Она, залившись слезами, начинает пробираться через толпу прочь от столика, за которым уже началась новая игра.
И тут я словно просыпаюсь. Все становится ясным и понятным.
– Побазарить? – весело спрашиваю у беззубого. – Ну, отчего ж не побазарить с хорошим человеком. Сейчас, только долг отдам…
Я бью ногой по легкому столику. Бью со всей силы. Таксомордый отшатывается. Крашеная девица, которая, похоже, тоже из этой банды, отчаянно визжит. Барабан, карточки – все взмывает в воздух. Толпа моментально рассасывается – люди, взрослые сильные мужчины, разбегаются, толкая друг друга. Им страшно.
Но я не смотрю на них. У меня другие дела. Беззубый получает кулаком в живот, щетинистый – локтем в челюсть. Один загибается, второй воет, держась за лицо. Локтем в челюсть – это больно. Впрочем, кулаком под вздох – тоже.
На вытоптанном в снегу пятачке валяется столик, поодаль лежит расколотый барабан, шарики; цветными пятнами на сером выделяются рассыпавшиеся карточки. Таксомордый и девица смотрят на меня, как на какую-то диковинку, заморское чудо.
– Ты что, больной? – безо всякого страха спрашивает парень. – Жить надоело? Ты хоть знаешь, кто нас сюда поставил? Тебя же в асфальт закатают, понял?
– Не понял, – теперь уже я лучезарно улыбаюсь ему в лицо – и бью ребром ладони по шее пытающегося выпрямиться беззубого. Тот кулем валится на снег. Щетинистый боком отковыливает в сторону, что-то лопочет.
– Деньги верни – и инцидент будем считать исчерпанным, – говорю я таксомордому. Он пожимает плечами, лезет в карман. Девица что-то шепчет ему, бросая на меня злые взгляды.
Спохватываюсь – а бабулька-то где? Верчу головой – и замечаю ее метрах в двадцати, бредущей по скользкому тротуару. Лотерейщик тем временем достает довольно приличную пачку денег, начинает отсчитывать купюры. Шагаю к нему, вырываю всю пачку.
– Вы еще нашаманите.
– А вот это уже беспредел! – он таращит на меня белесые глазки. – Ты кто такой? Тебе ж после этого не жить!
Я не слушаю его – бегу следом за старушкой.
– Мать, погоди! Они передумали. На-ка вот…
Сую ей в руки деньги и тихо шепчу:
– И давай, уходи побыстрее.
Она смотрит на меня снизу вверх, мелко крестит:
– Спаси тебя бог, сыночек. Спаси бог…
– Ничего, мать, как-нибудь прорвемся.
Оборачиваюсь – и как раз вовремя. Прямо на тротуар, к разгромленной лотерейной точке подруливает большая черная машина, иномарка с темными стеклами и четырьмя серебряными кольцами на передке. Хлопают дверцы. Трое высоких, подтянутых парней в кожаных куртках окружают таксомордого. Он что-то визгливо кричит, указывая рукой в мою сторону. Парни одновременно поворачивают головы. На лицах у них узкие солнцезащитные очки.