Тэмуге обычно не ходил на советы, даже когда хорошо себя чувствовал. Из всех братьев он один ничего не смыслил в тактике. Чингис любил его, однако никогда не поставил бы во главе воинов. Хан покачал головой, вдруг осознав, что его мысли бродят неизвестно где. Он очень устал. Нельзя, чтобы это заметили.
— Некоторые племена даже не слышали об империи Цзинь, — произнес Хачиун. — Никогда не видел такой странной одежды, как у тех, что пришли утром. Они не монголы, в отличие от нас.
— Хотя бы и так, — ответил Чингис, — я встречу их с радостью. Пусть проявят себя в бою, прежде чем мы возьмемся судить о них. Они не татары. У них здесь нет кровников. По крайней мере, мне не придется распутывать распри, начавшиеся еще в десятом колене. Эти люди нам пригодятся.
Он отхлебнул терпкий арак из грубой глиняной чаши и причмокнул.
— Будьте начеку, братья. Племена пришли сюда, потому что знают: в противном случае мы их уничтожим. Нам пока не доверяют. Многим известно только мое имя — и больше ничего.
— Мои люди подслушивают у всех костров, — сообщил Хачиун. — На сборищах, подобных нынешнему, всегда найдутся желающие получить выгоду. В эту самую минуту нас обсуждают и, возможно, осуждают. Однако до меня дойдет даже шепот — я пойму, когда надо действовать.
Чингис кивнул. Он гордился братом. Хачиун, широкоплечий и коренастый, вырос превосходным лучником. Никто не понимал Чингиса лучше его, даже Хасар.
— И все же, когда я иду по стойбищу, у меня по спине бегают мурашки. Чем дольше мы ждем, тем сильнее беспокойство в пришлых племенах, но мы не вправе тронуться с места, пока не подойдут остальные. Одни только уйгуры могут оказаться полезными. Те, кто уже здесь, наверняка захотят испытать нас, так что будьте готовы, и пусть ни одна обида не останется безнаказанной. Я полагаюсь на вас, даже если вы бросите к моим ногам дюжину отрубленных голов.
Темники переглянулись без единой улыбки. На каждого воина, которого они привели на курултай, приходилось по два чужеземца. Единственным преимуществом было то, что никто из вновь прибывших ханов не знал истинного соотношения сил. Любой приезжий видел в тени черной горы один огромный улус и не задумывался, что на самом деле он состоит из сотни маленьких и в каждом люди с подозрением поглядывают на соседей.
Наконец Чингис зевнул.
— Братья, идите спать, — устало произнес он. — Уже близится рассвет, а нам нужно перегонять скот на новое пастбище.
— Пойду взгляну, как там Тэмуге, — сказал Хасар.
Чингис вздохнул.
— Будем надеяться, что Отец-небо пошлет ему исцеление. Я не могу потерять единственного здравомыслящего брата.
Хачиун презрительно фыркнул и распахнул дверь. Когда все вышли, Чингис поднялся, растирая занемевшую шею. Шатер его семьи неподалеку, но сыновья наверняка уже спят. Вот и сегодняшней ночью близкие не узнают, когда он вернулся под войлочный полог своей юрты.
ГЛАВА 2
Чингис окинул младшего брата настороженным взглядом. Тэмуге целое утро рассказывал всем желающим о том, как Кокэчу его исцелил. В огромном тесном лагере слухи распространялись быстро. К полудню новость пойдет гулять по степи.
— Откуда ты знаешь, что это не грыжа? — спросил Чингис, глядя на брата.
Казалось, Тэмуге стал выше ростом, его лицо сияло от восторга и чего-то еще. Всякий раз, упоминая имя Кокэчу, брат благоговейно понижал голос, что страшно раздражало Чингиса.
— Я сам видел, как шаман вытащил эту тварь из моих внутренностей! Она извивалась и шевелилась в его руке, и меня чуть не вырвало! Как только она исчезла, боль прошла.
Тэмуге потрогал живот и поморщился.
— Видать, не совсем, — заметил Чингис.
Тэмуге пожал плечами. Выше и ниже повязки кожа приобрела желто-лиловый цвет. Впрочем, кровоподтек уже начал бледнеть.
— Опухоль пожирала меня живьем. А сейчас там всего лишь синяк.
— И, по твоим словам, разреза не было? — недоумевал старший брат.
Не скрывая восхищения, Тэмуге покачал головой. Ночью, перед рассветом, он тщательно ощупал больное место. Под тугой повязкой ощущалось узкое углубление — там, где разошлись мышцы, — и все еще саднило. Тэмуге полагал, что именно отсюда Кокэчу вырвал опухоль.
— Он очень сильный шаман, брат. Куда могущественнее, чем все обманщики, которые выдают себя за лекарей. Я верю тому, что видел. Ты же знаешь, глаза не лгут.
— Хорошо, — кивнул Чингис. — Я награжу его скотом и тканями. Может, дам ему новые гутулы и нож. Нельзя, чтобы человек, спасший моего брата, ходил оборванцем.