— Мы проведем ночь здесь, — решил Тэмучжин. — Но где мать и остальные?
— Они поехали на север. Я остался ждать твоего возвращения. Я… я уже готов был уйти. Я потерял надежду снова когда-нибудь увидеть тебя.
— Никогда не теряй веру в меня, — хмыкнул Тэмучжин. — Мое слово — железо, я всегда вернусь домой.
К своему удивлению, Хачиун вдруг ощутил слезы на глазах. Он заморгал, смущенный присутствием чужаков. Слишком долго он был один и полностью потерял умение скрывать свои чувства. Он попытался снова овладеть собой.
— Идем же. Я разожгу огонь и приготовлю еду.
— Как скажешь, — кивнул Тэмучжин. — Нужно выступить на рассвете. Я хочу догнать нашу мать.
Все трое последовали за Хачиуном к его стоянке, на сырой пятачок земли, вряд ли достойный назваться улусом, где вокруг небольшого костра валялись обломки костей. Хачиун, сев на колени над потухшими углями, принялся неуклюже разводить костер.
— В половине дня пути отсюда, — говорил он, высекая искру, — находится бродячая семья. Они прошли мимо меня вчера вечером. — Он увидел, как поднял голову Тэмучжин, но неверно истолковал блеск в его глазах. — Трое мужчин и две женщины. Мы сможем обойти их, если пойдем прямо на юг, прежде чем срежем путь через черные холмы.
Хачиун довольно крякнул, когда пламя лизнуло трут. Тэмучжин смотрел на маленький костер:
— Я не хочу обходить их. Может, они этого и не знают, но они моя кровь так же, как и ты.
Хачиун уставился на него, присев на корточки.
— Не понимаю, — протянул он, заметив краем глаза, как Арслан и Джелме переглянулись. — К чему нам бродяги?
— Они великое племя, — ответил Тэмучжин, будто самому себе. Он говорил так тихо, что Хачиун напряг слух. — Я дам им новую семью. Я соберу их, закалю и пошлю их против тех, кто убил нашего отца. Я напишу имя Есугэя татарской кровью, а когда мы окрепнем, вернусь с севера и разгоню Волков по снегам.
Хачиун внезапно вздрогнул. Может, это была игра его воображения, но ему показалось, что он слышит щелканье гадальных костей в шуме ветра.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 20
Хасар ждал, сидя в глубоком снегу. Лицо его, несмотря на толстый слой бараньего сала, онемело от холода. Ему стало жалко себя самого. Сегодня был его шестнадцатый день рождения, а братья словно позабыли об этом. Он высунул язык, чтобы поймать снежинку. Он давно уже тут сидит, устал, и ему стало скучно. Лениво подумал: а вдруг в татарском улусе удастся найти себе женщину? До улуса было всего-то сотня шагов по засыпанной белым снегом земле. Злой ветер гнал по небу рваные облака, словно приближающаяся гроза — стадо белых коз. Хасару понравилось это сравнение, и он повторил его про себя. Надо будет сказать Оэлун, когда они вернутся из набега. Хасар подумал, не глотнуть ли арака, чтобы согреться, но вспомнил слова Арслана и удержался. Кузнец налил во второй кожаный бурдюк только чашу драгоценного напитка.
— Не хочу, чтобы ты напился, — сурово сказал Арслан. — Если татары нападут, тебе нужны будут твердая рука и ясный глаз.
Хасару нравились отец и сын, которых привел с собой Тэмучжин, особенно Арслан. Порой тот напоминал ему отца.
Какое-то движение вдалеке отвлекло Хасара от рассеянных мыслей. Трудно оставаться сосредоточенным на своей задаче, когда боишься замерзнуть. Он решил хлебнуть арака, чтобы совсем не застыть, когда дойдет до дела. Он двигался медленно, чтобы не потревожить слой снега, что насыпался на его халат и покрывало.
Арак ожег его десны, но он быстро проглотил его, ощущая, как тепло расходится по груди и согревает нутро. Теперь он не замерзнет. А в татарском улусе тем временем что-то явно происходило. Хасар залег в западней стороне, скрытый покровом снега. Он видел бегущие фигуры и, когда ветер затихал на миг, слышал крики. Кивнул. Тэмучжин наконец напал. Теперь они точно узнают, действительно ли это лишь маленький отряд или засада, о которой предупреждал Арслан. Татары платили за кровь небольшого отряда, с севера тревожившего их земли. Тэмучжин набрал воинов из бродячих семей, взял под свою защиту детей и женщин и обходился с ними честно. Татары помогли ему собрать племя на ледяных пустошах.
Хасар услышал глухие удары выпущенных стрел. С такого расстояния он не мог сказать, татарские ли это стрелы, но сейчас это не имело значения. Он слышал лаянье собак и надеялся, что кто-нибудь перестреляет их, прежде чем они набросятся на Тэмучжина. Его брат по-прежнему боялся собак, и нехорошо будет, если он покажет свою слабость перед лицом новых воинов, многие из которых до сих пор не доверяли Тэмучжину и опасались его.